Удивительно - думал Тимофей - как многослойны ощущения человека! Совсем недавно он с сожалением вспомнил о деревьях, которые сажал на изначально почти голом участке своей бывшей дачи. Он вспомнил, как шептал каждому из них добрые слова напутствия в новую жизнь. Все саженцы были привезены или принесены из разных мест. С десяток крохотных ёлочек - с прилегающего к старой даче родителей жены пустующего участка с разрушенными строениями. Густые елочки выросли на выброшенном из отопительных печей угольном шлаке и хорошо принялись на новом месте. Нескотлько каштанов приехали на участок в виде проростков плодов каштанов из Ростокинского парка. Они пробивались там из-под многих слоёв прелых пятилопастных листьев. Маленький кедр одиноко валялся в разбитом пластиковом контейнере рядом с открытой площадкой Гринлайна. Катальпа, амурский бархат и грецкий орех переселились из садового центра, а несколько сосенок - из соседнего леса. Все посадки были почти случайны, просто что-то попадалось на глаза. Единственное деревце, за которым Тимофей специально ходил в лес, был небольшой росток дуба с остатками жёлудя на корешках в комке земли. Вот о нём-то и думал сейчас Тимофей, вспоминая проданную дачу. Дубок был посажен в память о детстве. Когда-то, в незапамятные времена второй середины прошлого века, напротив окна комнаты в двухэтажном доме, где Тимоша жил с родителями, рос могучий дуб. Даже с учётом того, что Тимоше было всего шесть лет, дуб был действительно огромным и старым. Забраться на него не было никакой возможности. Ствол был метра в два в обхвате, а нижние ветки располагались вне детской досягаемости. Зато из трещины в коре стекал густой сок и к нему летом слетались красивые бабочки. А в определённый период под дубом можно было собрать жёлуди для поделок. Тимоша с какой-то нежностью относился к желудям. Ему было странно, что у такого огромного дерева такие маленькие и беззащитные детки, похожие на младенческие личики в стёганых шапочках. И еще его удивляла кора дуба. Она была грубая на вид, но нежно-бархатистая на ощупь. Тимоша любил гладить её своими маленькими ладошками. Это ощущение словно впечаталось в ладони Тимофея Валентиновича.
Молодой дубок рос довольно медленно. Кора его, сначала гладкая, постепенно становилась неровной и пятнистой, словно камуфляжной. За двадцать с небольшим лет дубок подрос на четыре-пять метров загустел ветвями. В нём уже угадывался будущий великан, но пока он был юношей. А Тимофей Валентинович из мужчины средних лет превратился в пожилого человека. Он очень жалел, что больше не увидит, как растёт посаженный его руками дуб, и что его внуки не придут собирать жёлуди, когда наступит пора их появления на возмужавшем дереве. Тимофей Валентинович вдруг представил, что дуб - это постепено заполняющий оркестровую яму оркестр. С маленьким ростком свой голосок подала флейта-пикколо, затем отозвались скрипка и виолончель. Медленно спускающиеся артисты несли кларнеты, тубы, фаготы. Тронул струны контробасист. Голоса оркестра становятся всё ниже, насыщеннее. Вот зазвучали барабаны. Но оркестр един, в нём все инструменты слышны. Тимофей Валентинович понял, что и в нём отзываются переходящие из тональности в тональность голоса детства, юности, возмужания и старости. Несмотря ни на что, он радовался, что его дуб будет ещё долго расти, что и у него, у Тимофея, есть дети и внуки со своими оркестровыми инструментами.