Она была иной, рыжеволосой,
Кос не плела, ходила бОсой,
Была блаженной или сумасшедшей,
Когда-то с табором цыган пришедшей.
За щи за ребятишками смотрела,
Им сказки говорила, песни пела,
Носила воду, рожь-пшеницу сеяла,
Что люди не попросят, то и делала.
Ещё умела раны заговаривать,
И травы разные целебные заваривать,
Боялась злого барина-боярина,
Который всё подарками задаривал,
И только он увидеться задумает -
Её и след простыл - хоронится до сумерек.
И нет заступников у дурочки Алёнушки,
Ни во чужой, ни во родной сторонушке,
А только думы рядные, неладные,
И всё печальные, да безотрадные.
Сидит в лесу, на том замшелом камешке,
У озера, у самого у краешка…
И нет у ней ни батюшки, ни матушки…
Камыш, рогоз, осины, да вот ласточки.