Стоял июль, в той выцветшей рубашке
казахской степи многих сотен лет.
И солнце над завядшею ромашкой
привычно её высушило цвет.
Стог сена и нагруженная лошадь
в тени, не очень благостной его,
былинною медлительною ношей
в степи раздольной утомляли всё.
Гроза врасплох настигла это поле,
июльское янтарное жнивьё -
сто молний, разразившихся на воле,
взорвали, наконец, притихшего его.
И ливня первые пронзительные струи
проткнули жадно высохшую степь!
И гром, ворвавшись радостно и буйно,
разбойником раскатывал над ней!
А степь пила, по-струйно и запойно,
так утоляя жажду многих дней!
Круговорот воды исполнился достойно:
он напоил и почву, и людей!