Марфа имела сестру,
звали ее Мария.
По своему нутру
обе они простые.
Разница все ж видн;:
Марфа хлопочет много;
Мысль у нее одна:
всех накормить, в итоге.
Ну а Марии дух
торжествовал, ликуя:
Их посетил их Друг!
все у Него спрошу я,
Что непонятно мне,
что не совсем мне ясно.
То и не снилось мне,
Он здесь у нас не напрасно!
Сидя у ног Христа,
слушать Его готова,
Что говорят уста –
каждое Его слово.
Марфа дает ей знак:
мол, помоги на кухне!
Красная вся, как мак,
Вся от старанья пухнет!
Но вот ее сестра
словно бы и не видит.
Ну, тут уже пора
выплеснуть всю обиду
И говорит Христу,
чтоб Он сказал Марии
И отпустил сестру,
есть и дела ж другие!
Молча сидит она,
на Иисуса очи.
В чем же моя вина,
что моя Марфа хочет?!
Был ли упрек из уст
кроткой души Марии?
Слово берет Иисус:
«Мысли ее благие!
Выбрав благую часть,
села у ног Господних.
Божья над нею власть,
от суеты свободна»…
…Но ведь могла она
(можем мы здесь заметить)
Не промолчать тогда
и на упрек ответить?
Что бы случилось там?
ссора сестер, возможно.
Но не случилось драм,
мир для нее дороже.
Рядом сидит Иисус,
вид у Него спокойный.
Тесный у них союз,
Мария молчит достойно.
…Лазаря смерть, печаль…
где же Иисус? Не видно.
Тени густой вуаль,
может душе обидно?..
Вот Он уже идет,
Марфа бежит навстречу.
Ну а Мария ждет,
тяжесть легла на плечи.
Марфа назад идет
и говорит Марии:
«Здесь Он, тебя зовет!» -
о, те слова благие!
Как же она ждал;,
сердце к Кому горело,
Мыслью одной жила,
Ну а надежда тлела…
И вот теперь Он здесь!
встала она поспешно,
Чтобы Ему принесь
боль души безутешной.
Выложить всю печаль,
выплакать свои слезы
И рассказать «как жаль –
не был Он рядом в грозы,
Что прогремели вдруг
самым свирепым залпом.
Умер, Иисус, твой друг,
н; был Ты рядом…жалко»…
И вот она идет…
мненья людские, взгляды –
Что до того? Он ждет,
Он скоро будет рядом!
Думали люди все,
что та пошла ко гробу
И побежали вслед
с ней разделить жал;бу.
Но не туда вела
тропка ее, не к тризне.
Прямо Мария шла,
прямо к Начальнику жизни!
Павши к Его ногам,
проговорила слезно:
«Если б пришел Ты к нам…
ах, но теперь уж поздно!»
Видя ее в слезах,
Сам восскорбел Он духом.
Боль и печаль в глазах:
Лазарь Его был другом!
Но почему, скорбя,
Он же и возмутился?!
Может быть, не найдя
веры у них, дивился?
Не говорил ли Он:
«эта болезнь не к смерти?! -
Дух у сестер сломлён, -
не говорил ли «верьте?»
Разве забыли вы
юношу их наина –
Горе одной вдовы,
что хоронила сына?
Как воскресил Он жизнь
дочери Иаира.
Ну же, Мария, держись,
вера ль твоя остыла?!»
Думал Спаситель так,
ждал, что хотя б Мария
Помнила этот факт;
вспомнили б и другие!
Но у Его вот ног
дева лежит и плачет.
Вид у нее убог,
взгляд свой она не прячет –
Ждет утешенья слов,
но вот, увы, не чуда…
А Он помочь готов,
Он их семью так любит!
…Лазарь уже живой,
Он воскрешает друга.
Город кипит молвой,
дом в окруженье круга.
…Вскоре опять Иисус
перед Своим страданьем
Держит последний курс
прямо же в ту Вифанию.
Там мы встречаем вновь
нашу сестру Марию.
В сердце горит любовь,
мысли ее благие.
Взявши с собой сосуд
чистого нарда масла
Тот разбивает вдруг,
ноги Иисусу мажет.
Благоухает дом
запахом аромата!
Но тут слова след;м:
«Ну и к чему та трата?! –
Этот сказал Иуда, -
дорого миро стоит
и хороша посуда!» -
вот что его беспокоит!..
В ней же любовь горела, -
все отдала, до грамма
На Иисуса тело
нардового бальзама.
Он простирает руку
и говорит такое!!!
Как те прекрасны звуки:
«Дело ее благое!
Сделала, что умела
в кротком благоговеньи
И предварила Тело
Господа к погребенью.
Мир весь о том узнает,
что свершено Марией.
Дело ее признает!» -
чудны слова благие!
Как содрогнулось сердце,
полное удивленья.
Знала ль она о смерти,
поняла ль слов значенье?
Видимо, нет. Христос же
смотрит на корень действий.
Ведь для Него дороже
сердце той иудейки.
Слово Иисуса твердо:
все о Марии слышат.
Кроткой была, не гордой,
ниже травы, вод тише.
Но отдала для Бога
все, что могла, до капли.
В Божьих глазах то – много,
Он оценил, не так ли?!
Как мы, друзья, сегодня
любим Христа Иисуса?
Есть ли в нас Дух Господний,
тесны ль любви с Ним узы?
Все отдаем, до капли
душу свою и тело?!
Горько придется плакать,
если любовь лишь тлела…