.
Георгий ЧУЛКОВ (1879-1939) – русский поэт, прозаик, переводчик, литературный критик, организатор литературной жизни времён «серебряного века», создатель «теории мистического анархизма».
ИСТИНА
I
В начале всех начал Единосущий!
Посмеет ли не верить светлый ум,
Что в силе радостной и всемогущей
Ты – зачинатель дивных воль и дум?
Был хаос мрачный, черной ночи гуще,
Где царствовал над бездной грозный шум,
Где сон отяготел, как смерть, гнетущий,
И ветер выл, безумен, дик, угрюм...
Но волею прекрасной и премудрой
Расторглись путы скованных небес,
И тверди ясной засияло утро.
Ты сотворил людей, зверей и лес,
И звуки арф, и краски перламутра,
И тайный мир невидимых чудес.
20 октября 1920
II
Я верую в таинственное Слово,
Рожденное от вечного Отца;
Предвечное в Едином стало ново,
Единое не ведало конца.
И Бесконечное, в лучах Лица,
В Нем снова обрело Себе Другого.
И в славе дивной Божьего венца
Единосущее – как Мысль Благого.
Благоухание небесных роз,
Сладчайший и чудесный Свет от Света,
Твоею ризою земля одета.
Ты положил на мрак печать запрета
И чудотворно дольний мир вознес
К себе на лоно, Иисус Христос.
21 октября 1920
III
Для нас, людей, и нашего спасенья
Ты воплотился, в мир сойдя. Господь.
От Духа вечного Твое рожденье;
Священная – в Фаворском свете – плоть:
Залоги тайные преображенья.
И жалом змей не смеет уколоть
Нас, узников и пленников томленья:
Тобою можем сумрак побороть.
И в сонме звезд, и в солнечной порфире
В Купели Овчей, посреди калек;
И в Кане Галилейской, там, на пире;
Вне времени, – и здесь, из века в век:
Ты вне пространств, и в этом дольнем мире
Всегда Единый – Богочеловек.
21 октября 1920
IV
При Понтии Пилате Ты распят,
Согласно слову дивных откровений...
Среди Израиля неверных чад
Кто пред Тобой тогда склонил колени?
И мрака страж, хранитель смерти, ад
Ждал в трепете последних повелений.
И раб свободы, римлянин Пилат,
Напрасно расточал слова сомнений.
Что истина? – звучал слепой вопрос,
Как темный вызов дрогнувшего мира.
Но пала власть всемирного кумира:
Ты, наш Господь, страдая, крест понес,
При песнях в небе ангельского клира,
И тайно погребен, в саду, меж роз.
21 октября – 11 ноября 1920
V
Простою будь, душа, как голубица,
Но мудрою, как прозорливый змей.
Не только верь, но знай, дерзай и смей
Невинной кровью тайно причаститься.
И древней книги ветхая страница
Тогда предстанет для твоих очей –
Вся соткана из солнечных лучей,
И будет вся земля – как плащаница.
И поколеблются закон и вес
В премудрости живых противоречий,
И ты поймешь пророчество предтечи.
И голос тайный от святых небес
Над этим миром прозвучит далече:
Так! Иисус на третий день воскрес!
21 октября 1920
VI
Я верю, Господи! Ты вознесен!
И вот звучат, как арфы, неба сферы.
Тому на радость явь Христовой веры,
Кому земля – как преходящий сон.
И взор земной виденьем изумлен
Пространств без времени и сил без меры.
А там, внизу, во мраке душной серы,
Мир демонов мечом Твоим пронзен.
Ты одесную Бога. Звезды ждут...
И вот, подлунный мир трубой волнуя,
Архангелы во сретенье грядут.
И в голубых лучах, в любви ликуя,
Тебе престолы благостно поют
Священное от века аллилуйя.
24 октября 1920
VII
Да, Ты грядешь со славою судить,
И мертвые восстанут из могилы,
Живым же будут радости не милы
Слепой земли. И в миг порвется нить –
Последняя, что вяжет нас: – «не быть»
Вдруг станет «быть». И станет мир постылым,
Где нам, глухим, нечистым и бескрылым,
Как в склепе суждено, стеная, жить.
И мир, внезапно ужасом объятый,
Недавний пленник змейного кольца
слышит грома грозные раскаты.
И мы узрим сияние Лица...
Не будет царству Твоему конца,
Царь космоса и Человек Распятый!
25 октября 1920
VIII
Сонм ангелов, сих белокрылых стая,
Тебя поет в святой голубизне.
Но здесь душа, земная и простая,
Изнемогает, Отче, в страстном сне.
И преклонив колени, у креста я
Молюсь Тебе и Девственной Жене.
И кажется, что небо, тихо тая,
Спускается лазурное ко мне.
Так дышит Дух Святой везде, где хочет,
В Нем утешение и в Нем залог
Свободы тайной. Он один пророчит
Устами тех, кто землю превозмог.
И Церковь меч о камень веры точит
Тобою, Дух и вечносущий Бог.
25 октября – 11 ноября 1920
IX
Теперь молчит Синайская гора,
Но голос есть единой и соборной,
Многообразной, светлой и упорной
Сибиллы новой вечного добра.
На камне твердом, на кресте Петра,
Закалена в огне святого горна,
И с властью дьявола, всегда позорной,
Она в борьбе от ночи до утра.
Апостольская Церковь! В правом гневе,
Духовный меч, рази того, кто зол,
Кто на змеином и отравном древе
Плод сладострастия легко обрел.
Сей, Церковь, семена. Так в тайном севе
Залог любви и вечности глагол.
26 октября 1920
X
Во оставление моих грехов
Я исповедаю одно крещенье.
В благословлении святых отцов
Чту мудрость тайную и посвященье.
И Господом назначенный улов
В купели светлой примет обновленье,—
Так сетью Галилейских рыбаков
Спасен был древний мир от заблужденья.
Крестись водой – и духом будешь свят.
Ты был землей с рожденья обездолен,
Страстями немощен и сердцем болен...
Но над тобой теперь священный плат,
Отныне сам ты, как орел, крылат
И, как Христос, над смертью темной волен.
26 октября 1920
XI
Так, нам разлука сердце больно вяжет,
И вся земля – как будто солнца тень;
Мы знаем смерть, что камнем темным ляжет
На уходящий в ночь ущербный день.
Пусть красота в могучем горном кряже
Пленяет душу; пусть лесная сень
Прохладой дышит; это небо даже
Пусть напевает нам любовь и лень;
Но я не раб, земля, земному раю,
Где каждое мгновение – как сон;
Не верю я в улыбках светлых маю,
Когда звучат молитвы похорон...
Так я, как Лазарь, в гробе погребен,
Но мертвый – мертвых воскресенья чаю.
26 октября – 16 ноября 1920
XII
Не плачь, не бойся смерти и разлуки,
Ужели таинства не видишь ты,
Когда угаснут милые черты
И твой любимый вдруг уронит руки, –
И так уснет, от нашей темной муки
Освобожденный в чуде красоты
Неизъяснимой! Так и я, и ты
Освободимся вмиг от мрака скуки.
Тогда легчайшая, как сон, душа
В нетленной плоти станет как царица.
И человек, землею не дыша,
Вдохнув иной эфир, преобразится.
И будет жизнь, как солнце, хороша,
И отошедших мы увидим лица.
26 октября 1920
***
Венча’нные осенними цветами,
Мы к озеру осеннему пришли;
От неба тайн и до седой земли
Завеса пала. Острыми лучами
Пронзилось солнце. Чудо стерегли
Вдвоем – на камнях – чуткими глазами.
И осень, рея, веяла крылами,
И сны нам снились в солнечной пыли.
И вдруг, как дети, радостно устами
Коснулись уст. И серебристый смех
Вспорхнул, пронесся дальними лугами.
Где лет былых безумие и грех?
И тишиной лишь реет влажно-нежной
Наш сон любви в раздольности прибрежной.
***
Пустынный летний сон тайги вечерней
Дымился, тлел. И золотистый жар
На сердце пал. Звенел во сне пожар
Таежных сосен. Можно ль суеверней
Любить тайгу, желать в любви безмерней
Чудес неложных – невозможных чар?
Так мы с тобой несли священный дар
На сей алтарь таинственной вечерни.
Вожатого забыв на берегу,
Ушли с тобой в часовню темных елей,
В смолистую и мшистую тайгу.
Под шорох трав и лепеты свирели,
В душистой мгле, в магическом кругу,
На миг, на век любовь запечатлели.
***
Туманная развеялась любовь,
В туман ушла неверная весталка!
Испепелилась нежная фиалка...
Из урны черной пью иную кровь.
«Как тайный, тайный друг придешь ты вновь
К твоей весне», – так молвила гадалка.
И вот стою: и ложе катафалка
Преобразилось в радостную новь.
И страсть опять блеснула, как зарница;
Печальный креп любовью обагрен:
Так новая открылася страница
В безумной книге огненных имен.
Тебя люблю, Печальная Царица!
С тобою, Смерть, навеки обручен.
* * *
Нет, не убийства хмель и темь, не сила
Стихии вольной без оков и уз,
И не истории тяжелый груз:
Единая любовь меня сразила.
Безумно сердце. Стала жизнь постыла.
И жаждущей стрелы слепой укус
Ужель язвит меня? Страстей союз
Душе моей – как душная могила...
Все сознавать и быть слепым, как все;
У ног любовницы твердить обеты,
В саду меж роз, на утренней росе...
Мне страшен страстный плен. Свобода!
Где ты? В любви узрев зловещие приметы,
Идем в страстях навстречу злой косе.
7 июля 1920
* * *
Принуждены мы жить мертво и сухо,
Мы дышим тягостно и в духоте
Изнемогаем – жалкие – и те,
Кто впереди, как мы, стенают глухо.
Когда же чуткого коснется слуха
Моление распятых на кресте,
Таинственной причастных красоте,
Стяжайте, люди, дар Святого Духа.
Пусть вы – рабы в плену жестоких лет;
Пусть на земле и скука и тревога:
Слепцы! Слепцы! Стучите у порога.
Ночь обратится в день, и сумрак в свет.
Там, на Голгофе, времени уж нет,
Как нет его в обителях у Бога.
17 октября 1920
* * *
В тумане монастырь, луга, Москва...
Смотрю с горы – и в слабости унылой
Изнемогаю. Прошлое – постыло,
Грядущее – как страшные слова
Сибиллы той, чью тайну Божьей силой
Хранит в веках крылатая молва.
Увяла жизнь, как жалкая трава,
И воля гаснет в горести бескрылой.
Но вдруг слепительный из серых туч –
Стрела любви немеркнущего бога –
На землю пал новорожденный луч.
И там, где крест, у склепного порога,
Сияет он – волшебен, нежен, жгуч:
И не страшна могильная дорога.
29 марта 1921
* * *
Теснее связь земли живой и неба,
Чем думаешь, от слез слепая мать,
Умей смотреть – и сможешь угадать
И в хмеле жарких лоз и в тайне хлеба
Причастье дивное. Святая треба
Вершится чудом. Дивно благодать
Поможет сердцу знаки прочитать:
Вот – человек; вот – голубь; вот – амеба...
Так в каждой жизни есть иной залог,
Иное бытие в ней дышит, волит.
И те ушедшие, когда позволит
Расторгнуть время всемогущий Бог,
Вдруг осветят таинственный порог,
И этот свет нам сердце обезболит.
28 декабря 1920
***
…………………….Юрию Верховскому
Поэта сердце влажно, как стихия
Здесь на земле рождённых небом вод.
В нём вечен волн волшебный хоровод –
Вопль радости иль жалобы глухие.
Немолчно в нём звучат струи живые –
Сам океан в ином, как бог, поёт, –
В ином поток крушит суровый лёд;
В ином вздыбилась водопада выя.
А ты, поэт, и прост, и величав.
Так озеро в таинственной долине
Незыблемо от века и доныне.
Поэт взыскательный! Ты мудр и прав.
Любезен мне твой безмятежный нрав:
Слышней грозы безмолвие пустыни.
22 июля 1924
ТРЕТИЙ ЗАВЕТ
……………………..Вячеславу Иванову
Как опытный бретёр владеет шпагой,
Так диалектикой владеешь ты, –
Ты строишь прочные, как сталь, мосты
Над бездною – с великою отвагой.
Патриотическим иль красным флагом
Отмечены дороги красоты, –
Под знаком белизны иль черноты:
В руках художника всё станет благом.
Антиномический прекрасен ум, –
Великолепны золотые сети
Готических средневековых дум.
Но слышишь ли, поэт, великий шум?
То – крылья ангелов, – и мы, как дети,
Поём зарю иных тысячелетий.
Август. Москва.
***
Нет, не кристалл холодных размышлений,
Не нравственных высот святая даль;
К Тебе влекут блаженство и печаль –
Чудесный сон земных моих видений.
Я распахнул окно. И наслаждений
Волна вдруг хлынула – и не она ль
Омыла сердце: «Ничего не жаль!» –
Вот странный шёпот тайных откровений.
Мне ничего не жаль – и всё люблю, –
Лазурь, и тишину, и солнца песни,
И горький запах тленья – всё чудесней
От мига к мигу... Жажду утолю
Земным вином небесной благодати.
Блаженной мукою земных распятий.
Мураново. 6 августа 1932 г.
.