Мне кот Баюн облизывает пальцы.
Мурлычит. В чашке стынет молоко.
Уже темно, а мне еще сражаться
В бою, что не положишь под сукно.
Цепляясь за макушки старых сосен,
Ползут на небо звезды и мечты
Из тишины, из самых дальних просек,
И до зубов тоской вооружены.
А леса дерева, всегда качаясь,
Скрипят и стонут, стонут и скрипят,
Как будто тишине той обещая,
Что завтра с листьями вот точно улетят.
И будет немота Вселенской грусти
Висеть над этой трюфельной Землёй,
Пока ей душу в покаянье не отпустит
Тот куст терновника, изъеденного тлёй.
И эти горы, пустоте груди внимая,
Все вывернутся снегом на излом,
Как будто боль разлуки понимая,
Замашут ветряным своим крылом.
И до мурашек проберутся травы,
Разбуженные гибельной косой,
Не понимая, в чем были не правы,
В последний раз умоются росой.
Созвездия прольются звездопадом
Под стрелами простуженной души,
Упав искрою, потухающей за садом,
В архипелаг Суматра и Фиджи.
Лиловой песней кот Баюн ласкает,
Но нет покоя. Боже! Исцели...
Последний луч с моей руки лакает,
Как будто мир и правда на мели.
И нет на свете больше сновидений,
Их эльф тревог запрятал в сундуки,
В переплетение эпох и измерений,
Где пьют любовь и делят вопреки...