Небо налито-
И стоит, не шелохнётся-
В зеркала,
В стакан для абсента,
В формы для выпечки,
В параболические тарелки
Космической связи,
Тазы для варенья,
В вазы, в глаза.
Берега-потухающий угольный ворох.
Ни зыби, ни всплеска.
А город раскалён и гудит
Внутренним поглощением,
Слабеющей на жаровне
Сегодняшней славы,
Юности очередного провидца.
Ни письма, ни инъекций извне-
Хотя бы метеорит на крышу.
Сахарные песчинки
Сгорали, не долетая
До Божьего Мира.
Шаг назад-
И опускается таинственный
Бархатно-синий, как занавес в ложу,
Вход в совершенство.
Шаг вперёд-
И возвращается
Совершенно неподвижное сходство,
И снова их красивые лица,
Так на его не похожи,
И фортепианные пальцы.
Придётся, наверное, тысячу раз родиться,
Для того, чтобы, наконец, убедиться-
Он ещё ничего не вспомнил,
И не приближался с тех пор,
Как ещё ничего не создал.
Не доставлял ей ничего,
Кроме печали ночных мотыльков
И неустойчивой гравитации.
Запустение, беспомощные иссохшие кисти,
Холод написан белой непрерывной чертой
Через холст-нетронутый снег оледенения-
Из-за края за край.
С каждой реинкарнацией
Он всё прекрасней,
Она всё невзрачней.
Силы, создающие перегрузки,
Всегда возвращают обратно,
На прежнее расстояние,
Около них, иногда,
Разрушаются препятствия
Сочетанием неожиданных красок.
Она встала на край, чтобы замёрзнуть.
-Тебя!
Тебя!
Тебя! Тебя!
Эхо терзают бесстрастные стены.
Оно бьётся, оставляя на штукатурке алые поцелуи.
Ночью температура опустится ниже нуля,
Ночью замёрзнет вода
И Солнце не сможет подняться сразу,
А несчастной нежной Луне в розовом инее
Придёться ломиться под горизонт
Сквозь режущий лёд.