Возвращенье и правда –
одна из глупейших затей.
Всё меняется... к худшему.
Мир возвращается в бездну.
Мы так долго играли
жестоких и дерзких детей,
обожающих кровь
на зеркальных поверхностях лезвий,
что убили друг дружку
/а как оказалось – себя/.
Говорят, на места преступления
тянет вернуться.
Значит, где-то на грани
пронзительного февраля
нам назначена встреча
и шанс под судьбу не прогнуться;
убедиться, что «взрослость»
всё так же – всегда – не про нас;
что “всё так же” мы носим
в карманах опасные бритвы;
кофе пьём с тёмным ромом
и в самый отчаянный час
нам – всё так же – стихи
заменяют любые молитвы;
ещё раз посмотреть
без кокетства
друг другу в глаза
и губу закусить,
не найдя в них своих отражений.
Там, где между лопаток
набита была стрекоза,
руны шрамов бледнеют –
заклятие перерожденья...
это лучше не видеть,
но, пальцами мягко скользя
от затылка нагого вниз,
чувствовать...
остро...
до дрожи...
и твердить себе мысленно:
«Стой, полоумный! Нельзя!» –
и срываться, теряя контроль,
от небрежного:
– Можно.
Да, сомнительный шанс.
Так что я в безответную ночь –
по бескрылому праву шута
и фантомного друга –
повторяю порой:
– Как ни любим мы
бегать по кругу,
но – ни мне...
ни тебе...
возвращенье
не может
помочь.