Написано в содружестве с Сергеем Заокским.
В теперь уже стародавние для всех времена, когда школа была не той, что нынче, в старших классах нас начинали готовить к взрослой жизни. Это действо происходило на уроках трудового воспитания в специальных кабинетах. Мальчики строгали и пилили, сколачивая табуретки или даже что-то вытачивали на стареньких скрипящих токарных станках. А девочек учили либо разным женским премудростям типа шитья или кулинарии, либо, как нас, которым особенно не повезло, обучали процессу машинописи.
Для этого был выделен целый класс, оборудованный печатными машинками. Урок трудового воспитания был почему-то самым последним уроком в расписании, а точнее - седьмым. К этому времени мы все успевали основательно проголодаться и бежали в буфет, чтобы наскоро хоть что-то перехватить из того, что оставалось к концу учебного дня. Перехватить обычно удавалось жареных пирожков, но и это было счастье, так как очереди, естественно, были большие, а буфетчица была одна.
И вот наступил день нашего первого знакомства с будущей замечательной профессией машинистки. В этот раз очередь в буфете, как назло, двигалась особенно медленно, и нам с подружкой пришлось задержаться минут на пять, которые стали для нас с Верой роковыми.
Приоткрыв дверь и войдя в класс, мы робко спросили : "Извините, можно?". И наткнулись на твёрдый пронзительный взгляд, исходящий от массивной фигуры среднего роста и примерно шестидесятого размера в объёме. "Проходите," - сухо сказал взгляд и голос, не предвещая нам ничего хорошего. Мы поискали глазами свободные места и они оказались в самом конце класса, где на столах стояли старые механические печатные машинки.
И тут мы поняли всю трагедию нашего положения, так как у остального класса машинки были электрические. На них, стоило только легонько прикоснуться к клавише, выскакивал рычажок с литерой и на листе появлялась отпечатанная буква. Нам же приходилось со всех своих девичьих сил стучать по клавишам, отбивая свои нежные пальчики чуть ли не до синяков. Понятно, что печатать у нас получалось раза в два медленнее, чем у остальных. А если получалось нажать недостаточно сильно, то буква оказывалась просто бледной.
"Я буду учить Вас машинописи," - изрекла гора в чёрном бесформенном платье с зелёной шляпой-горшком на голове. Эту шляпу, как оказалось потом, она не снимала с себя в классе никогда.
Звали учительницу Екатерина, а фамилия ... Уже и не помнится её фамилия, так как мы сразу прозвали её "машинописька".
Машинописька не прощала ошибок. Можете сами представить, просто ли напечатать целый лист без единой орфографической ошибки, выдержав все интервалы и иные требования, коих у машинописьки была целая уйма.
Почему машинописька нас с Верой невзлюбила, остаётся для меня загадкой и по сей день. "Та-а-а-к," - раздавался над головой её грубый пронзительный голос. "Это ещё что такое?!" - и она тыкала своим жирным пальцем в то место листа, где по её, только ей ведомому, мнению, была погрешность. А пальцы у неё были жирными не только в смысле размера, но и фактически.
Каждый раз, придя на урок, мы убеждались, что ничто человеческое машинопиське не чуждо. "Ребята, - говорила она, - вы пОка пОрабОтайте, а я пОйду пОкушаю, а то я с утра ничего ещё не ела," - произносила она, делая сильный акцент на букву "О". Это, конечно, было наглое враньё. Машинописька работала по своей профессии в доме офицеров, который был расположен неподалёку от школы. Там она завтракала и обедала, а потом шла на подработку в школу.
После своего вступительно-приветственного слова учительница вставала из-за стола и уходила минут на двадцать. Потом она возвращалась с горкой пончиков и раскладывала их на столе. Горячие, ароматные, они щекотали ноздри неудачников, не успевших отовариться в буфете.
Минут десять длилась трапеза, а потом начиналась "голгофа". Машинописька ходила по рядам и выискивала свои жертвы. Каждый тык пальца в лист оставлял отпечаток её папиллярных линий, как будто она сдавала отпечатки пальцев в милицейском участке. Иногда машинописька вытаскивала лист из печатной машинки и со смаком рвала его. "Переделать," - рявкала она, и нам это напоминало короткое "хайль" из послевоенных фильмов.
Нам всем, конечно, хотелось поскорее домой и мы старались побыстрее сдать на проверку свой листок. Но впитавшийся в пальцы жир оставлял на наших работах неизгладимые следы, после чего следовал неумолимый приказ, - переделать. Наученные горьким опытом, мы с подружкой старались подойти к учительскому столу как можно позже, благо сидели за последними партами. Вытерев таким образом руки о первые несколько работ, машинописька складывала в папку сданные листки бумаги и чинно, как чёрный айсберг, выплывала из класса, а мы, с облегчением вздохнув, спешили скорее по домам.
28 октября 2023г. Москва.