Попутчиком - снег, пошептаться бы с ним
о чём-то своём, никому не понятном -
что замысел Господа необъясним,
что птицы, похоже, об этом вопят нам,
спасаясь от холода по чердакам.
Да слышит ли кто-то? Меж строк прочитаем -
всё это слова, человеческий гам,
пускай говорят, а Господь не чета им.
А если не верю? Вокруг посмотри,
там люди всё режут и режут друг друга...
Но снег, огибая в ночи фонари,
стремится на свет и кружится упруго,
как будто сплетается рифмой сквозной
со временем зимним в пространстве разлитым.
Мне кажется, снег наблюдает за мной,
как вечный пророк за своим прозелитом.
Как будто я попросту материал
со всем, что когда-то проспал и прошляпил -
он знает любимых, которых терял,
он помнит одежду, летящую на пол
в гостиничном номере зимней порой...
Мы шепчемся, снегу я, видно, угоден.
И ночь, и снежинки сбиваются в рой,
и голос позёмки, что голос Господень,
я слышу отчётливо, словно в бреду,
а всё остальное - не память, а смута.
Закончится снег - навсегда пропаду,
оставленный Господом здесь почему-то.