Красной Армии - победительнице
Самед Вургун.
Перевод с азербайджанского
Павла Панченко.
Я песню лучшую мою о Красной Армии пою.
Свободой, дружбой, блеском зорь
Ты рождена в родном краю.
В твоей душе живет весна, чье имя светлое — любовь.
Пусть вихрь — чиста твоя краса,
Пусть снегопад — не стынет кровь.
Ты ясным разумом своим,
Как молнией, пронзаешь мрак.
И шелеста твоих знамен не заглушит громами враг.
Прокладывая сердцу путь граненым холодом штыка,
За час похода ты пройти умеешь целые века.
Мой гордый, мой любимый друг,
Шагая средь полей и рек,
Ты беспощадна к палачам, как настоящий человек.
Они, как коршун, пили кровь, людей губили без числа.
Ты болью свой кормила гнев, но ласку в сердце сберегла.
Да, влюблена ты в красоту, а я — всегда ее поэт.
Да, изваяньем красоты был изначально этот свет.
Ища бессмертья, мир искал свободу с тех седых времен,
И этой силой вековой твой меч могучий окрылен.
Ты — спутник счастья, над тобой — освобожденья гордый стяг.
Глядит планета на него — и слышит твой просторный шаг.
Идешь — и плавятся снега под огненной твоей стопой,
И враг-захватчик онемел в смертельном страхе пред тобой.
Ты вся — весна. И алый мак на склонах величавых гор —
Как сердце воина, что пал за этот сказочный простор.
Пройдут столетья, но весна все так же будет молодой,
Как этот мак на склонах гор, таков и твой удел, герой.
Вот над Европою парит орел — питомец наших гор.
Уже победу видит он, он крылья к ней свои простер,
Его полет ведет тебя, мой верный, мой заветный друг.
И сердце песне говорит: вперед на Ахримана*) слуг.
У нашей мести нет конца. Сейчас уже не говорят —
Пусть Ахримана сын и дочь наденут траурный наряд.
Пусть слезы наших матерей уж не прольются никогда,
Пусть не обрушится с небес на наших малышей беда.
Пусть на вершины наших гор не сядут тучи никогда,
И пусть людских высоких прав не топчет, как траву, орда.
Нет, солнце счастья над землей хочу я видеть всякий час
Пускай любовь с платком в руке выходит, как невеста, в пляс
Пусть дружба, слава, красота вступают, как джигиты, в круг.
Вгони же вероломство в прах, мой честный, беспощадный друг!
В Берлине завтра об'яви ты высшую из наших воль:
Скажи, что в сердце у певца все те же раны, та же боль.
Скажи, что счета нет сердцам, погибшим, не успев расцвесть.
Скажи, что материнских слез, как океана брызг, не счесть.
Скажи, что тысячи надежд сгорели, не успев блеснуть.
Скажи, что горю не уснуть ни ныне, ни когда-нибудь.
Уже свидетели стоят и приговора властно ждут.
Селенья, города, моря — уже пришли, пришли на суд.
И если станет умолять о снисхождении палач, —
В притихшем мире прозвучит пусть сироты-младенца плач.
Пускай утешит матерей наш справедливый приговор.
Иди же, мой сердечный друг, освобождай земной простор.
Прижми к большой груди бойца победу, как сестру свою...
Я песню лучшую мою о Красной Армии пою.
*) Ахриман — злой дух.
Газета "Известия" от 22 февраля 1945 г.