В прокуренной пивной за стойкою буфетной,
В помаде красной, с фиксой золотой
Льёт пиво по бокалам профурсетка,
И царь и бог для публики хмельной.
Шум, гам, возня, бедлам, столпотворенье.
Уют, отдушина истосковавшейся души.
Твой внешний вид
Тут не имеет ни малейшего значенья.
Тут все, по-своему, милы и хороши.
Снуёт между столами с папиросою в зубах,
Следя подбитым глазом за порядком,
Уборщица с замызганною тряпкой,
В домашних тапочках, в растянутых чулках.
Вот два "интеллигента" все в наколках
Бодяжат пиво водкой без зазрения.
В буфете нет сорокоградусной на полках -
Другие правила в "культурном" заведении.
Тут за столом компания грызёт тараньку,
Там посолиднее - копчёного леща.
По пьяной лавочке валяют ваньку,
Маня обглоданным хвостом
Поддатого дрыща.
Под тары-бары-растабары,
То тут за столиком, то там
Хохочут расфуфыренные шмары,
Глотая пиво с водкой пополам.
У самой линии безумства,
Словно в горячечном бреду:
Рабочий класс, жульё, студенты,
Спитые гении искусства,
Бездомные, бомонд, интеллигенты,
Здесь варятся в своём хмельном аду.
И я решил тут, грешным делом, приютиться -
Уйти от мира, так сказать, забыться,
С бокалом пива в мрачном уголочке,
За столиком, стоймя,
Напротив деревянной бочки.
Соседями супружеская пара -
Два престарелых ангелочка.
Он в пиджачке затёртом старом,
Она в кисейном с рюшами платочке.
У них одна пивная кружка на двоих,
На носовом платке сырок
Из плавленых, грошовый.
Я посмотрел с такой тоской на них,
Пусть бедных, старых,
Но сердечно дорогих -
Дороже этой публики дешёвой.