I.
Разграблен ветрами гербарий ноябрьских лесов,
Салон ювелирный плодов драгоценных и ягод.
Здесь время застыло, заклинило стрелки часов.
Как линии наших ладоней, дороги пролягут.
Ещё барбарис и шиповник не скинули плод,
И чуть подмороженный тёрн неожиданно сладок.
Над рыжей опушкой заветного облака плот
Уносит меня в откровенное море загадок.
Природа - она и в конце ноября хороша,
Пускай иногда и глядит она холодно, строго.
Ты с лесом один на один, и дичает душа,
А значит становится ближе природе и Богу.
II.
Снова в трауре природа.
По кому она скорбит?
Взгляд тяжёл у небосвода.
Неприветлив рощи вид.
Даль сухие губы сжала.
Тишина звенит струной,
И змеиным тонким жалом
Дразнится закат шальной.
III.
На перекрёстке первых стуж,
Когда нибудь ступали вы
На гобелен последних луж
В оправе бронзовой листвы?
Суров пейзаж. Невесел путь.
Тревожна зябнущая даль.
Вчерашних красок не вернуть.
На всём уныния вуаль.
Ах, Осень, Осень,-
Я б сказал:
Ты - проповедница разлук!
Души покинутый вокзал!
Любви незавершённый круг!
Переоценка прошлых лет.
Великой мудрости ковчег.
В конце тоннеля белый свет:
Дар очищения - первый снег!
IV.
Бесснежный ноябрь мне наскучил:
Всё грязь, бездорожье и мгла.
Сегодня развеялись тучи,
Сияют церквей купола.
Поехали в лес? ...Хоть и гол он,
А тянет к себе, как магнит.
Пусть ветра негромкое соло
Высокой струною звенит!
Побродим средь вязов могучих,
И сирых, осипших осин.
Во взглядах верблюжьих колючек -
Густая небесная синь.
Рубины сухой кровохлёбки:
На фоне лугов седины
Качаются совьи головки,
На солнце кроваво - красны.
Пусть с севера снегом повеет.
Ещё на опушке пустой
Тебя ослепит и согреет
Свет пижмы, как луч золотой!
V.
"Осень! Снова срываются листья..."
Михаил Гуськов
Как последние людям послания,
Со следами октябрьских слёз,
От ветров ледяного дыхания,
Осыпаются листья с берёз.
Всё слабее осенние запахи,
Всё прозрачней трава на лугу.
Снял шиповник пурпурные запонки.
Уронила рябина серьгу.
Средь природы таинственной бедности,
Тонко вписан в нерадостный день
И созвучен с унылою бренностью
Образ русских глухих деревень.
И на всём одиночества признаки
И заброшенности следы,
И колодцев костлявые призраки,
Без воды - нахлебались беды.
Дождь стучит, точно часики тикают,
И рассветная рана кровит,
И предзимье глухое и дикое,
Опьянённый наш разум трезвит.
VI.
Скупится на краски ноябрь - живописец,
Пейзаж его скудный, совсем не живой:
Угрюмы и серы небесные выси,
Бесцветная степь с поседевшей травой;
А лес чёрно-белый суров и графичен,
Скелеты деревьев костями скрипят,
Здесь нет больше пёстрых диковинных птичек.
На крыльях ворон потускневший закат.
Однако же бусины синего тёрна,
Рубины шиповника - ярче горят;
И взгляд ежевики теплей и задорней
В дремучую пору осенних утрат.
VII.
Вдоль смуглых и глухих дубрав -
Скелеты трав.
Густая синь под сенью крон -
Октябрьский тёрн.
Следами ведьмовских седин -
Блеск паутин.
Над пламенем листов - свечей -
Кресты грачей.
Как исцеление от бед -
Осины свет.
...Уже рождается строка...
Печаль - сладка.
VIII.
Стёрлись краски, стихли звуки.
Время будто бы застыло.
Опустили тучи руки
Над землёй, как над могилой.
Непрестанно моросящий
Дождь, размыл пути - дороги.
Поздней осенью всё чаще
Просыпаемся в тревоге.
Мысли спутаны в унынии,
И ни строчки - это мука.
Мир зажат в тиски предзимья,
Так, что не издать не звука.
IX.
Как строки стихов - золотистые рощи.
Их нет вдохновеннее, ближе и проще.
И небо за ними - открытый подстрочник,
А в небе грачи - запятые и точки...
Ажурные фрески - деревьев колонны,
В окладе листвы вековые иконы.
Чьи это творения? Кто же художник?
Автографа нет. Догадаться несложно.
Читаю природу с листа, как поэму;
Как дивный рассказ на осеннюю тему,
В котором знакомо мне каждое слово,
Но в этих словах всё волшебно и ново.
И в шёпоте листьев звучит ностальгия,
Отнюдь не по лету, причины другие...
Есть в ветре горчинка... И сладкая нега
В душе, в предвкушении первого снега.