Под зарей багряной
гаснут облака,
где луны медовой
светятся бока,
вечер томно дышит
предвкушая ночь,
и летят печали
стайкой птичьей прочь...
А на перекрестке,
в луже дождевой,
брошен кем-то мячик
бело-голубой,
Мой покой вечерний
робко сторожа,
мается без ласки
пленницей душа.
Заскучала рифма
каплями чернил,
как теперь поверить,
что меня любил?
сожжены все письма.
Сожжены до тла,
на виски лег пепел
ниткой серебра...