Случай-то, прямо скажем небывалый, обычно происходит точно наоборот: на перекрёстке трамвай не поворачивает куда бы надо всем нормальным людям, а едет прямо. Об этом либо уже заранее известно, и тогда пассажиры знают на что идут, точнее, едут, либо узнаётся здесь, на развилке, из грозной диспетчерской рации. А тут, повторяю, всё произошло наоборот.
В общем, случай небывалый, но мелкий, незначительный, так что непонятно, кому это вообще интересно и какими средствами всё это передать. Допустим, сценарий... Но тут нужна экспозиция с диспозицией, т.е. опять же растягивание резины...
А вот если бы совсем коротко: ехал трамвай, ехал, пассажиры готовятся выйти, чтобы пересесть и поехать туда, куда ездят все нормальные люди, как вдруг рация, словно благодать Божья: по марш-ру-ту!!! Крики радости, вздохи облегчения, братские объятия, а дальше-то что! Мелкий эпизод из нескончаемой бытовой рутины...
Понятно или нет? Нужен какой-никакой центральный персонаж - например, инвалид. Сейчас инвалиды требуют, чтобы ими любовались и говорили ах! Т. е. они сломя голову рвутся получить роль циркового медведя с балалайкой. Чёрт-те что. Аутики в кино бывали: тот же Меньшов в "Нофелете". Всё там чётко, последовательно, но возникает ощущение, что сценарист и режиссёр такие же медведи. Пропади он пропадом, этот трамвай...
На всех тротуарах поменяли асфальт, трамвай от автошек отделили бордюром... Кстати, вот он, общечеловеческий момент: чтобы перейти через рельсы, не только инвалидам, но и всему прогрессивному пешеходству ноги приходится задирать выше среднего. Не хочешь - топай до перехода, потом обратно по той стороне. В общем, шёл один медведь... О, Господи!.. один слепой... Стоп. Тогда уж с самого начала. Остановка. Стоят разговаривают...
Вон он идёт. Живёт там-то и там-то... Далее - история жизни, перечисление родных и близких и проч. Но это всё, конечно, вычеркнуть... - Ага, вижу, небритый, бухает, что ли? - Нет, непохоже. Это он курит. Докурил. Хочет сесть на трамвай, ему надо на ДК - дочку из школы. Пусть переходит - машин нет. Ой, а там же авария, трамваи на Северный идут!
Слепой быстро перебрался через рельсы и стоит одна нога на бордюре - чтобы успеть сигануть из-под колеса трамвайного под колесо автомобильное. Юморок бэушный, зато общечеловеческий. Слепой стоит, и трамвай стоит в паре метров - чёрта с два услышишь из-за уличного шума. Нет-нет, сейчас вон ему подскажут. Садится в трамвай - они что же, не подсказали? Воздух полной грудью и крик, перекрывающий шум движения: "На Се-е-еверный!" Быстрый ответ со стороны трамвая: "А он сказал, что всё равно поедет!"
Перемещаемся вплотную к трамваю. Вагоновожатая пытается закрыть дверь, повторяя как заклинание: "На Северный!" Вцепившись мёртвой хваткой, слепой препятствует закрытию и со словами "блин, ехать-то надо!" штурмует салон. "Залазь!" - запоздало доносится из кабины, потому что тот уже успел приложить карту и усесться. Переносимся в движущийся трамвай.
С этого момента герой должен бы размышлять о чём-нибудь этаком, возвышенном чём-нибудь - о смысле жизни, о том, насколько дарно или бездарно она проходит и т. п. Но крупный план кроме блаженной улыбки на лице героя ничего больше не обнаруживает.
Стопудово, что он раз за разом прокручивает, как буквально вся улица только что координировала захват транспортного средства. Такая улыбка вполне может указывать на развитое художественное чутьё героя. К тому же, ехать-то всего ничего, и размышлять о высоком особо некогда. Кроме того, совсем недавно ехали с дочкой, заболтались и проехали остановку.
Герою следует быть начеку, тем не менее образ улицы, участвовавшей в штурме, не улетучивается и только прибавляет жизнерадостности. Сейчас герой сбежит по ступенькам и перейдёт к автобусам... Снова стоп. Во время перехода ему опять понадобится чутьё - только уже не художественное, а звериное. Две сломанные за месяц трости напомнят об этом. Одну переехала тачка, как писал классик, соткавшаяся из воздуха, другую раздавил ломившийся на автобус мирный пешеход. На промежуточной остановке вагоновожатая опять повторяет заклинание. Наконец, трамвай подъезжает к сакральной развилке.
А вот тут придётся серьёзно разруливать насчёт атмосферы приподнятости, накрывшей нашего героя с головой, поскольку крохотные победы над безбрежной рутиной - вот, как грится, сабж и мессидж данной тягомотины. Герой мог бы выстроить последовательность, начав с с неплохого в данный момент физического самочувствия, и тогда помощь улицы явилась бы существенным дополнительным фактором. Фактором чего?
Вероятно, приятия жизни. Той самой, в которой герой ничего толком не добился по общечеловеческим меркам. Сделаем концовку такой, какой она была в действительности. Не было, разумеется, никаких слёз радости или братских объятий, поскольку событие-то, говорю, незначительное, не событие даже, а ерунда какая-то. Нашлись даже такие, кто сознательно был готов ехать на этот пресловутый Северный, и им пришлось спешно покинуть трамвай.
Герой продолжает улыбаться, так и не додумав до конца хоть какую-нибудь мыслишку, чтобы её можно было внести в сценарий. Здесь нам поможет находка из пыльного сундука: улыбка показывает, что её носитель как бы предчувствует нечто, и предчувствие не обманывает! За несколько метров до стрелки включается рация...
- Фу, слава Богу, едем на площадь! - кричит вагоновожатая.
- Наверно, это я счастливый! - кричит в ответ наш герой.
- Наве-е-ерно! - долетает из кабины.
2023