Стихи пишут и читают 7%. Литературный портал «stihi.ru» (публикуй, что хочешь, только не матерись) насчитывает 880 тыс. авторов и 55 млн стихов. Добавим «толстые» литературные журналы, а также «самиздат» (сейчас выпустят любую книжку, лишь бы без политзаговора). Складывается внушительный «вал» поэтической продукции, вот-вот утонем. Пушкин написал 700 стихотворений разного объёма, а нынче некоторых угораздило сочинить 5 тыс. стихотворений. Это что? Кто-то должен эти 5 тыс. ещё и прочитать?.. Вот об этой стороне «литературного дела» - о чтении стихов — я и хочу предложить несколько размышлений.
Любые хорошие стихи — всегда о человеке, о его чувствах и терзаниях, даже если лирический герой в стихе любуется закатом. А мы понаписали миллионы стихов и не знаем, что с этим богатством» делать. И вот кто-то открыл свой сайт и сделал там выборку всех найденных стихов о растениях. Другой выбрал все стихи со словом «парта». «Интересное» (пустое!) занятие на досуге... Жалко таких людей. Вспомним случай: когда лицеиста Пушкина за провинность дядька-воспитатель посадил в край стола, а через неделю вернул на место, к голове стола, где находился он сам и куда ставилась еда, тогда мальчик Пушкин отреагировал ироничным стихом: «Блажен муж иже — садись к каше ближе!» О чём стих? Увы, многие скажут, что о каше...
Или вот стихотворение Пушкина «Осень» (11 строф по 8 строк каждая, итого 88 строк). В школе заучивают лишь такие строфы: 1) «Октябрь уж наступил — уж роща отряхает...», 2) «Унылая пора! Очей очарованье!..», 3) «Дни поздней осени бранят обыкновенно,/Но мне она мила, читатель дорогой...» Как бы любуются вместе с Пушкиным осенней картиной природы. Но в этом стихе много строф и о весне, и о лете, о зиме. О чём же стих? О природе? - Нет! В этом большом стихотворении Пушкина просматривается зарождение символизма в русской поэзии, ибо круговорот в природе здесь символизирует круговорот в человеческой жизни, когда только «осень жизни» позволяет правильно посмотреть на жизнь и сказать что-то стоящее о ней, и вот мы находим главные строки этого стихотворения: «И с каждой осенью я расцветаю вновь... И пробуждается поэзия во мне... Излиться наконец свободным проявленьем... И пальцы просятся к перу, перо к бумаге...» Стихотворение Пушкина «Осень» - о творчестве, о поэзии, о поэте. Приведённый пример хорошо иллюстрирует, как легко можно пройти мимо действительного содержания стихотворения, довольствуясь внешней его обёрткой, а обёртка всегда красива.
Поэт Николай Гумилёв (первый муж Ахматовой, род. В 1886-м, расстрелян в 1921) делил читателей стихов на три вида:
Первый вид. Это любящие свою профессию, своё дело, и для них хорошие стихи — это только стихи об их деятельности. Например, о минералах, если кто-то геолог, или о дороге, если шофер...
Второй вид читателей. Это знающие какой-нибудь литературный приём (например, сравнение, «изомну, как цвет»). Если стихотворение попалось без сравнения — это плохое стихотворение.
И третий вид. Экзальтированный. Например, кто-то любит дарить цветы. И если в стихотворении букет не подарен — значит это не стихотворение.
Так что мы, в силу личных предпочтений, неодинаково относимся к одним и тем же стихам, сами о том не задумываясь. Хотя «настоящее» стихотворение имеет «набор» признаков, которые мы обязаны все одинаково увидеть. Что же нужно знать о внутреннем качестве стихотворений?
А. Прежде всего вся рифмованная продукция делится на «стихотворчество» - и на «собственно поэзию». Основная масса современных стихов — это неуёмное серое стихотворчество (рифмачество), лишённое необходимых признаков поэтичности, и читателям приходится довольствоваться этой «массой».
Б. Перечислим необходимые черты «собственно поэзии»: это ритмичность, обращенность к чувствам, жизненность, символичность слов, красота звучания, стремление к новому, к неожиданному, отрицание пошлости (пошлость — это то, что уже пережито, набило оскомину, стало банальным штампом)...
История поэзии (а поэзия развивается и имеет историю), как по ступеням, поднимается от одного своего признака к следующему, развивая их, ставя во главу угла на какой-то период (так формируются и сходят со сцены поэтические направления и этапы). И здесь пора сделать важный вывод: любое истинное (поэтическое!) стихотворение обязательно принадлежит к какому-то стилю, к литературной школе, имеет черты того или иного литературного направления (речь не о том, что есть жанры: ода, лирика, юмор, и т. д., а именно о литературном «течении» (например, акмеизм, или сентиментализм, или имажинизм, и т.д....)).
Подчеркнём, что «направление», «течение», «школа», «стиль» - это в нашем случае синонимы, (одно и то же). Остается кратко указать, как литературные течения сменяли и сменяют друг друга. Уметь видеть это — это и есть умение читать стихи.
Когда-то давным-давно (как говорят в Хромцово: когда были ещё деревянные рубли и кожаные полтинники) любовь в России была, а стихи о ней были ну смешней некуда. Хотя время было очень серьёзное: Ломоносов учреждал науки, в том числе о стихосложении, приспосабливая для живого русского языка классические правила Древнего мира... Это была эпоха классицизма в русской литературе. Виднейшим представителем был поэт, переводчик, ученый Тредиаковский (1703-1768), вот его любовное стихотворение (отрывок):
«Красот умильна!
Паче всех сильна!
Уже склонивши,
Уж победивши,
Изволь сотворить
Милость, мя любить:
Люблю, драгая,
Тя, сам весь тая...»
Видно, что правила тут мешают свободному течению речи: каждая строка — 5 слогов, хоть женская рифма (ударение на предпоследнем слоге), хоть мужская рифма (ударение на последнем слоге). Но когда были преодолены наносные правила классицизма, то строка с женской рифмой стала на слог длиннее строки с мужской рифмой, и стихотворения читались свободно и естественно:
Мой дя-дя са-мых чест-ных пра-вил, (9 слогов)
Ког-да не в шут-ку за-не-мог... (8 слогов)
Так история поэзии отбрасывает что-то отжившее (хотя оно нужно было в своё время), отработанное, ставшее пошлым, нежизненным, научившее нас определенной строгости в творчестве — ну и хватит! Нужно дать стиху свободно дышать, почувствовать ритм поэтического слова, повернуть слово к жизни, и рождается новый этап, новое направление в поэзии — романтизм! Его яркий представитель — Жуковский (1783-1852), вот начало его баллады «Светлана»:
«Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали:
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали...»
Как говорится, почувствуйте разницу, а прошло «между этими стихами» всего-то 50 лет.
Шаги будем делать крупные: вот демократические стихи 19 века (Некрасов):
«Только не сжата полоска одна...»
«Этот стон у нас песней зовётся...»
И так далее.
Прогрессивно, прямо до сердца, нужные, полезные строки, но где поэзия? Это всё и прозой можно было сказать, а поэзия нужна тогда, когда кроме неё никто о чем-то не скажет, не сможет, ибо у поэтического языка своё, особое предназначение, символизировать невыразимое... (Ну, покатился).
И в конце 19 века появляется новый стиль в поэзии: символизм (Брюсов, Блок, и другие). Они видели своё призвание в том, чтобы реабилитировать поэзию. В России начался Серебряный Век, одна школа быстро сменяла другую: не успел родиться символизм (мол, задача поэзии — это интуитивный поиск неизвестного), как уже появился акмеизм (Ахматова и др., цель поэзии — только красота, эстетика), потом футуризм (Маяковский, Крученых, другие. Цель поэзии — шагать в неизвестное будущее). Скандальное стихотворение Крученых, шагнувшего уже дальше будущего:
«Дыр бул щыл
убеш щур
скум
вы со бу
р л эз».
Но с точки зрения поэзии — это действительно стихотворение. Оно отрицает прежнюю художественную практику, подчеркивает, что в поэзии слова не играют никакой роли, или почти никакой...
Особняком в Серебряном Веке — поэзия Есенина (имажинизм, то есть цель поэзии — это красота образа, и только). Действительно, красиво у него:
«Там, где капустные грядки
Красной водой поливает восход,
Кленоночек маленький матке
Зелёное вымя сосёт».
(Забежим вперёд: новый подступ к реабилитации поэзии был предпринят шестидесятниками Евтушенко, Вознесенским и Ахмадулиной, геройски расчистившим поле для последователей).
Каждое новое направление в поэзии было в чем-то однобоко, выпячивало какую-то одну черту поэзии, но такова поступь прогресса, а прогресс был красноречив. Сравним картину заката в стихе Иннокентия Анненского и в строке Маяковского:
Вот у Анненского (1855-1909) стихотворение «Сизый закат»:
«Близился сизый закат.
Воздух был нежен и зелен.
И отуманенный сад
Как-то особенно зелен...
Вдруг — точно яркий призыв,
Даль чем-то резко раъялась:
Мягкие тучи пробив
Медное солнце смеялось».
А Маяковскому для очень красочного описания заката хватило трёх слов:
«Вздрагивая околевал закат».
Про современные направления в поэзии говорить ещё как бы рановато, всё пока в тенденциях. Поэты больше занимаются «чисткой»: вычищают «авгиевы конюшни» советской подцензурной «поэзии», в которой — с высоты сегодняшнего дня — почти вообще нечего читать, и невозможно читать! Оружие современных поэтов - «интертекстуальность», то есть употребление в одном стихотворении слов из разных речевых стилей и эпох, шаблонов (с целью их убиеия). Вот, например, течение «концептуализм». Михаил Сухотин:
«Алексеев. Об Алексееве мне нечего сказать.
Кто-то вышел, кто-то, кажется, зашёл...»
Во всех четырёх четверостишиях рефреном - «Об... мне нечего сказать», и просыпается определенный лиризм, грусть современной жизни, затхлость, желание вышагнуть куда-нибудь вперёд...
А вот течение «неосентиментализм» (новая чувственная поэзия), тоже интертекстуальность, смешение эпох, и в то же время простые сексуальные желания. Тимур Кибиров: (стихотворение, где Он едет к Ней «за этим»)
«Ох уж эта зима! Просто Гитлер какой-то...
Мы согреемся треньем...
На морозном стекле
Я твой вензель чертить не посмею:
Пассажиры меня не поймут, дорогая «Е.Б.»»
(Про вензель взято у Пушкина, когда Татьяна чертила «заветный вензель «О» да «Е» - инициалы Евгения Онегина. А ещё в этом стихотворении и про чай просто воду с вареньем и про кальсоны, ведь зима «будто Гитлер с Наполеоном»...)
Л.Толстой сказал: «Если можешь не писать — не пиши!»
Потом это же повторила Б.Ахмадулина: «Если можете не писать стихи — не пишите!!!» Кто-то может подумать, мол, вот, захотел поэт написать стих - взял и написал. Как бы не так. Если стихотворение «не пришло», поэт — при всех своих способностях — не сможет сочинить и пару строк, как музыкант не может изобразить неумелую игру. Таковы законы творчества. А истинная поэзия, уже рождённая, как дитя, как существо живое, она умиляет и покоряет, и вспоминаю друга Владимира Хромцова. На шестом десятке он выучил всего Есенина, мыслил его строками, цитировал «в точку», к месту. Идёт со своей Надеждой к нам в Черемхову в гости, лето, сирень-черёмуха клубами из-за палисадников, наискосок от нас дом Светки Казаковой, моей кузины. И вот Вовка издали во всеуслышание читает Есенина «Анну Снегину», вставив вместо «девушка» - «Светка». Прочитаем вместе с Вовкой:
«Иду я разросшимся садом, Лицо задевает сирень. Так мил моим вспыхнувшим взглядам Состарившийся плетень. Когда-то у той вон калитки Мне было шестнадцать лет, и СВЕТКА в белой накидке Сказала мне ласково: «Нет!»...»
Умер друг Вовка. Остались стихи, баян, калитка... Строки Ю.Казарина:
«Косноязычные с мороза Три нет четыре мужика Стакан от остеохондроза По кругу пустят, а пока Один из них отрежет хлеба От хлеба, круглого, как небо Хотя и мог отрезать неба От неба, круглого, как хлеб». Поэзия может всё!