Те из нас, кто всю свою жизнь был верным книгочеем, редко вполне осознают невероятную широту нашего бытия, которой мы обязаны прочитанным авторам.
Мы понимаем это, общаясь с чуждым чтения собеседником.
Он может быть прекрасным человеком, но его мир затхл и бледен. Мы не вынесли бы такой тесноты и духоты.
Человек, привыкший довольствоваться только собой, а потому в меньшей степени претендующий на звание личности, живет в темнице.
Мне недостаточно моих собственных глаз, и я стремлюсь смотреть на мир глазами многих.
Мне недостаточно реальности, даже если смотреть на нее глазами большинства, я хочу видеть то, что открыли в мире другие.
Даже глаз всего человечества будет мало.
Мне очень жаль, что животные не способны писать книги. Я так хотела бы узнать, например, каков мир, если взглянуть на него глазами мыши или пчелы...
Литературные впечатления исцеляют рану души, не лишая ее преимуществ.
Эту рану может исцелить приобщение к эмоциям, владеющим массами, но от преимуществ в этом случае ничего не остается.
Эти эмоции соединяют наши обособленные «я» в единое целое, и мы снова ныряем в то,что ниже ,,я,,
Но читая великую литературу, я успеваю побывать в шкуре тысячи людей и все же остаюсь при этом самой собой.
Как ночное небо из греческого стихотворения, глядя мириадами глаз, я не перестаю быть собой и видеть
Здесь, как в богослужении, в любви, в нравственном действии и в познании, я превосхожу себя.
И в это самое мгновение я в наибольшей степени оказываюсь собой.