Понимала, что нельзя,
но рядилась в клуб и
бирюзу брала в глаза,
а калину в губы.
Никому — ни дань, ни дочь,
ни звонку, ни стуку,
чтобы скуку не волочь,
отвязала скуку.
Ни в ахти какой настрой
заблудилась ночкой,
и вернулась с пустотой
в голосе, и с дочкой.
Стаи лет пустой бузой
поперхнулись в дали,
всю под скучной бирюзой
ягоду склевали.