Стук. Вдох.
Она лежит на белых простынях больничной кровати, ее дыхание тяжело и прерывисто.
Вздох. Замирание.
Монитор со счетчиком на экране фиксирует сердечный ритм, то ритмично и медленно, то ненадолго замирая, как будто уставший путник, не в силах добрести к собственному жилью, замирает на несколько мгновений на пыльной дороге. И снова шагает - синусоида разрезает экран.
Вздох. Пуск.
Сознание куда-то уплывает, как ракета, готовая к старту, но недостаток топлива, сказываясь, постоянно возвращает ее назад, она буксует, расплываясь между мирами: здесь-там, здесь-там. Смутно улавливая движение в палате по бокам от кровати, она продолжает находится в двоемирии, и белый свет затопляет ее взор, убаюкивая, мягко укачивая на волнах грядущего покоя.
Вздох. Холод.
Конечности холодеют, и она отпускает их насовсем в далекое плавание безвременья, забывая часы, дни и годы, когда они были ее частью, забывая сущность ощущений, которые не нужны ей здесь, в пространстве слияния, отсутствия отдельности, самости и смысла.
Вздох. Вход.
Началось. Сознание окончательно расплывается, сливаясь в мареве ощущений, где нет света, тьмы, холода или тепла, где единая квинэссенция бытия размазывает свою частичку и затопляет собой, увлекает, тянет и ведет. Выше, вперед - отозвались остатки представлений о пространстве, которого уже не существовало.
Сияние.
Не существует ничего, не растворенного в таинстве единства. Все завершается здесь. Нет отдельности - порождения тела и сознания. Она входит в свой последний невероятный опыт бытия, где Источник сущего принимает ее бережно, с любовью, снимая остатки шелухи личности и памяти, как будто очищая сердцевину от наносного мусора.
Стоп.
Линия на экране длилась, не прерываемая более всплесками жизненной синусоиды. Оболочка сознания, отпущенная, как ступень восходящей ракеты, осталась там, где еще существовали измерения...