Надо мной нависала серая хварь Петербурга.
Сгущались тучи над непокрытыми головами праведно движущихся, неспокойные чайки кричали в такт ультразвука, из окна под моими следами недвижимо пылала музыка о несправедливой любви и муке разлуки.
Гром криком опускался на широкие стопы - живое всколыхнулось, мертвое остановилось, а я ненарочно окутала белыми ладонями смоляные волосы, собрала их в пучок - боялась, что они станут мокрыми от дождя. А он все не начинался.
Уже и гром окончил буйство талантливо написанных арий, уже и песня окинула свой третий куплет - а гром, казалось, взывает к дождю, но ни в коем случае не управляет им. Они нераздельны, но не неразрывны.
Отпусти.
Отпусти свой дождь, гром.
На смоляные кудри кинулась дождевая капля.