Так странно, я устала быть начеку,
выслушивать слова правдоустроителей,
я хочу молниеносно уйти в себя, добавить стрелку чулку,
отбарабанившему дождю подлить в лужу коньяку,
пусть пьянится огнем многомиллионным,
сказку расскажу непоседливому пошляку.
Присогнутые ноги, принцесса в корсете, нежные груди,
пес выглядывает из будки и скоро набросится со словами: «Забуду,
и разорву на куски твое вечное детство,
корону приделав на голове, а крови снежку
Анны, а алмазов клыку, ты будешь догонять меня в погоне,
ты будешь на изнанке, левой стороне ладони
вылизывать иероглиф, означающий тоску,
и постоянно шептать о том, как ты бесталанна,
но прекрасна и благоуханна, манна,
и моя развратная, непоседливая ляля
меня желала так сильно, что роль принцессы сыграла».
И зонтик со спицами заставишь разодрать
отдельно на спицы, отдельно на материю,
черную обернув вокруг талии незабудку.
Анютка, сутки, всего лишь сутки, и придет ночь паскуда,
и твоего вхождения огромная амплитуда.
Синхронное и до дрожи сведенное, а дальше сладкая, сладкая тьма наркомана.