Их было много, барельефные, отвесными потоками мрамора сгущены и препарированы, стянутые синей рубцовой тканью, фигуры с длинными паутинными ногами и руками-пропеллерами, сгущенным порывом отрешённые от благостной надстройки над явленным миру и жителям мировых континентов групповым порядком...
Фигуры с решётчатыми экранами вместо глаз, с протянутыми ослепительными дырами вместо смещённых, будто нагромождённые артерии улиц, ртов, с густыми глиняными шевелюрами, напоминающими клубок клейких и податливых для метаморфоз, замыкающих природу вещей и хвостатых огненно-рыжих рептилий...
Их было много, и они страшили плоть и мозговые тональности; перверсивной жвачкой обклеивали сутулый портретируемый клад осязания тугих форм, скелетирующих мрамор и медь; звеньями обтянуты их гиперболические кровли, а в этих звеньях прозрачная вязь бактериальных раковин; выплёвывая из грудных кранов срощенность и изобилие жизненно-важной оформленности, они упираются в седое древо отрезвляющих специфических сюжетов...
Пряным вкусом обиты языки и дёсны... Густая слюна творит свои потолочные остановки, похожие на взмах сердечной шпаги с потёртым лезвием, с тупым остриём... Нарастая, распахивая призрачную вуаль наслаждения, мраморный рыцарь атрофирует свою неодушевлённую мякоть, ампутирует коленные суставные хитросплетения, кожурой впечатанные в остов ядрообразного внутреннего подкожного щита...
Органы имитируют усталость и раздражение... Фигуры запирают шелест секунд в рептилоидные ящики, блеющий голос опрокидывает колдовскую зелень наваждения... Капсула с плотоядными растениями раскрывается под барабанный стук и приторные толчки анаконды...
Демоническая сила душит очертания кукол... Умирая, они возрождаются, повиснув на фоне пейзажа однояйцевой видеоигры... Мрамор продолжает раскалывать зрение и слух; замирает сердце, отрицается тембр, взламывается упругая плоть, рассыпаясь кристаллами и желудочными языками... Лунные пинцеты, улитки-конструкторы, часовая жадная стружка... Всё переплетено и сымитировано... (Будто сладость объектов изначально выведена тушью на лимонном холсте).
И бесполезно надламывать звук, надламывать хрустящий тревожно мозг, надламывать цветущий рот... Фигуры обрели покой на дне язвительной заторможенной впадины... Доктор не успел спасти магнитные нити их воспалённых внутренностей.... Фигуры повержены и остановлены вулканической сыпью... И лишь перевёрнутый теневой атом напоминает об их упоительном прошлом... Фантомные боли и только...