Ту речку лебедей будили часто крики,
Искрились берега в предутренней росе,
И ослепительные, солнечные блики
Гуляли весело, вприпрыжку по воде.
Для солнца и тепла, была река вместима,
О, этот рыбий Рай в хрустальной синеве.
Вся грязь и муть всегда
неслышно и незримо
Лежала сотни лет, как быть должно - на дне.
Кормила вволю рыб, без срывов, постоянно,
Отборным мотылем, травой покрывшей дно,
Мутила воду, но
слегка,
не регулярно,
Что в общем-то, тогда не замечал никто.
И близорукость та, совсем не лепет жалкий,
Она в умах рыбин спокон веков пеклась -
"Черт с ними всеми там,
что если из-под травки,
Чуть видною струей взовьется кверху грязь".
А мотыли жирели, хоть песни пой, пляши,
Плодились, как в помойках, сплетясь опарыши.
Кишели агрессивные, стараясь муть поднять,
Их было тысяч тысячи – жиреющая рать.
И скоро в рыбьем царстве приметили тогда,
Что муть все пребывает, и портится вода,
И рыбы, вниз снующие, вдруг стали пропадать,
А те, что, в общем, трусили - решили голодать.
Да хрен с ним, в общем, с голодом, чтоб он пропал и скис,
Мальки короткобрюхие с тоской смотрели вниз -
"Какая там романтика! О, то не зря, не зря!
Там, папы - революция, что дыбится земля!
Что ваши воды светлые в кисельных берегах...»
А муть все поднималась на жирных червяках.
Глаза мутились светлые у матушки реки,
"Ура! Мы на поверхности!" - орали червяки.
По гнилой воде черви жирные,
Черви жирные
извиваются.
Во гнилой воде рыбы сильные,
Рыбы крупные
задыхаются.
Не пробиться им к ясну солнышку,
Не видать им всем света белого,
Видно Бог им дал злую долюшку,
Долю горькую цвета серого.
Цвета серого,
безымянного,
К ней мальки вы вдруг
не привыкните - ль?! .
Что ж вы черти там
окаянные
К всякой сволочи
липом липните!
Мы учили вас
долгу - верности,
НЕ ОСЛЕПНЕТЕ - ЛЬ?! ...
НЕ ОГЛОХНЕТЕ?!...
Мразь тут держится
на поверхности,
Вы же сами здесь
передохните.
Не видать вам тут
ясна солнышка,
Не видать вам тут
света белого,
Видно Бог вам дал
злую долюшку,
Долю горькую,
цвета серого.
Застонали все и заохали,
И пошел разброд и смятение,
Взялись за руки черви с блохами
И закрыли враз все течения.
Через много лет, те заветные,
Вновь увидел места лебединые:
Там где воды шли чисты, светлые,
Там болото счас со трясиною.
Геннадий Будаев