Лучшим моим котом был Банзай. А познакомились мы в Песчанке на том же Кораблике. Дело было так.
Мы с друзьями расположились под навесом возле Кораблика и общались а ля гитара по кругу. Эльф дрыхнул под столом и тоже никого не трогал. На втором бокале откуда-то сверху раздалось злобное шипение. А мы и не заметили, сидим себе дальше общаемся. И так раза три. Тут шипяшее, обиженное невниманием, сделало финт, спрыгнуло прямо на наш стол. Мы не успели выдохнуть, а оно уже было под столом, село на задние лапы, а передние развело в обе стороны и сказало – Шша!
Эльф в это время как раз сладко зевал, и недолго думая сделал ам. Изо рта торчал лишь субтильный хвостик. Я заорал благим матом – Эльф, немедленно выплюнь каку, и схватился за этот хвостик. Эльф был пёсик послушный, сразу глотать не стал, и у меня на коленях оказался пушистый комочек, весь дрожащий от праведного гнева и боевого азарта. Пришлось его долго гладить и успокаивать шашлыком.
Когда пробило далеко за полночь, мы собрались по палаткам. Котёнок дрых, сладко мурча о несбыточном. Я бережно положил его на газон, и мы ушли.
Утром я валялся до тех пор, пока желание искупнуться не превысило лень. Выполз из палатки, удовлетворённо обнаружил собаку, спящую на кроссовках клубочком. Но в центре клубочка было что-то инородное. – Нихренассе! воскликнул я и разбудил пол лагеря. А клубочек дрых дальше. Тогда я плюнул и пошёл купаться. Вскоре в воде нарисовалась торпеда с длинным чёрным клювом и из моря мы выходили вдвоём с Эльфом, а на берегу нас ждали. Котёнок сидел на бетоне второго яруса и недовольно отряхивал лапу, на которую доставала пена волн прибоя.
Пришлось дать ему имя. Он так и прожил с нами две недели, ходя по пятам и в Кораблик и на море. Ел и пил из Эльфовых мисок и постоянно делал своё Шша у собачьего носа, а потом прижимался и обнимал. А когда пришлось уезжать и я уже разобрав лагерь, забил им машину, Банзай пропал. Я хотел попрощаться и долго его звал. Расстроился даже.
В Джанкое я остановился у любимой корейской кафешки, выпустил Эльфа и зашел перекусить, а также запастись офигенными тамошними пирожками и обалденным ихним соевым соусом, густым, как сметана. Не успел я присесть у столика и вкусить первый пирожок, как на мои колени что-то упало и сказав Мяф, потянуло лапу к тарелке с пирожками. Где прятался Банзай я не знаю, но дальше до Донецка он развалился на задней торпеде сыто помуркивая.
Дома котик кушал тоже хорошо и быстро рос. Во дворе его боялись не только остальные коты, но даже ротвейлер из соседнего подъезда, который нехорошо зарычал и пытался сожрать Эльфа. Банзай свалился с ветки псине на голову, порвал ухо и пытался выцарапать глаза. Я еле успел спасти бедного описанного под себя пёсика.
А дома он был сама ласка. Спал то с Эльфом, то у меня подмышкой.
И каждое утро делал своё коронное Шша!