***

Каждый новый воздуха глоток
пробуждает мысленный поток,
и оживляет память
о тех, кто мир оставить
поспешил...
И кто грешил.
А кто не грешен?
И кто не убивал?
Хотя бы там... букашку?
И сниться мне: монашка...
во тьме крадется, словно леший,
и в руках ее кинжал...
Но хватит, память о войне
неизгладима.
Пекутся трупы обо мне,
а жизнь проходит мимо.
И шрамы мироточат вновь,
но путь укажет мне любовь,
где траур носят один день,
не превращая себя в тень...
живут, страдания топя,
в вине,
разврате и стекле,
которым режут руки,
когда напьются и от скуки
хотят внимания к себе...
Мне так, господь, идти к тебе?
Не лучше все забыть теперь?
Прошу, оставь открытой дверь...
За тем порогом меня нет,
там исчезает слабый след,
там таит память, словно снег,
и превращаясь в свет,
горит,
одна немеркнущая нить,
что нас стянула в узел лет.
И спит
на облаке седой
старик,
с косматой бородой.
Он образ бога, что мне мать
внушила с детства...
Погибать
придется с ним,
другого нет,
один лишь дым.
Несет ответ
мне херувим
с бутылкой водки...
Третий с ним...
Не разглядеть, черт он иль бог?..
Средь разношерстных выпивох...
Но он последний кто в глазах
остался,
не ушел в слезах.
И так торчит там до сих пор.
На том стоит наш уговор.