К СВОБОДЕ
Поезд вздрогнул нервно на стрелке
И равнодушно ускорил бег.
Как перестук колёсный мелкий,
День покатил без всяких помех.
Как перестук колёсный дробный,
Голос язвительный прозвучал:
– Как это – быть совершенно свободной,
Если весь мир до смешного мал?
Как это – думать только о вечном,
Влипнув в густейший раствор минут?
Небо нависло тускло и млечно,
В нём – осуждение, а не суд.
Суть перемолота вечным стуком
Мыслей пустых, повседневных дел…
…В душный вагон проникнув без звука,
Синий павлин на скамейку сел…
ПАСТОРАЛЬ
Жить рядом, ощущать тепло
Осенних бликов вдоль террасы –
Сквозь разноцветное стекло
Лучатся солнышка гримасы.
И вешать на перила плед –
Дремать уютней будет кошке.
Неспешно сотворив обед,
В кормушку птицам бросить крошки.
И знать, что крепок старый дом,
И будет долгим бабье лето,
И мы с тобой ещё пройдём
Там, по дорожке в роще, где-то…
ДАЧНАЯ ВЕЧНОСТЬ
Перелёты на дачу летом
Отношу к вековым приметам:
Пролетело лет пятьдесят –
Тот же склад у нас, тот же лад.
Я гостила у бабки с дедом
Может, в прошлую только среду,
А теперь уж бабка сама,
Не прибавилось лишь ума…
По природным своим законам
Зарастает участок клёном,
И орешник ему подстать –
Всё торопится подрастать.
От колодца заветный ключик
Скоро внучка моя получит –
Рядом мелок и жёлт песок,
И берёзы несладок сок.
Те же пряники, те же сосны,
Под кроватью от лодки весла,
И приблудный нахальный кот
Корм у кошки опять крадёт.
Видно, вечность – и не иначе –
Поселилась у нас на даче.
Даже грянет Армагеддон,
Здесь всё так же спокоен сон…
СУНДУК
Запах пыли и нафталина…
И с чего бы всё это вдруг?
Раззиялся беззубой миной
Наш чердачный дачный сундук.
Платье тонкое голубое –
Мамы свадебный был наряд,
Только нам, сестрёнка, с тобою
Натянуть-то его навряд…
Что-то крестиком… Даже гладью!
Занавеска? Рушник? Подзор?
Вышивала бабуля к свадьбе.
Неумехам двоим – позор!
Распашонок, смотри, десяток…
Это чьи же? Твои? Мои?
Словно памяти клочья смяты,
Оробелые, мы стоим.
Вот, открыли… И что же дальше?
Не использовать. Не продать.
Нет, коварен Пандоры ящик!
Мы захлопнем его опять.
Но укоры взвились, как пламя,
Жгут, сжимают плотнее круг,
И хохочет, глумясь над нами,
Наш чердачный дачный сундук.
КОВЁР ВОСТОКА
Я не была в Бухаре, в Самарканде,
Не прикасалась к секретам Востока…
Помню ковёр, что висел на веранде –
Дачного детства тщета и морока.
Пёстрые пятна, узоры и блики
Воображенье невольно будили.
Чудились в образах ярко-безликих
Лица и звери, сюжеты и были.
Полуфигурка – квадратик на ножках,
Крышей над ним – страховидное чудо,
Шар многогранный – подсказка о кошках,
Монстр многолапый напомнил верблюда…
То засыпала, то вновь просыпалась
В послеобеденной скучной дремоте
И ощущала неясную жалость
К странным уродцам. В упрямой заботе
Мне представлялось заветное слово,
Что подыскать я сумею однажды –
Мир на ковре будет им расколдован.
Вновь засыпаю… А пленники страждут…
Так и останется жгучей виною:
Слово не сказано в нужные сроки.
Крылья ковёр распластал надо мною.
…Я никогда не была на Востоке…
** **
Небеса нависают опять
Беспроглядностью серого мрака.
Ничего мне уже не сыскать –
Ни знаменья, ни ясного знака.
Не узнаю знакомых мне мест…
Только вот, наконец, колокольня,
И за тучи цепляется крест…
Может, туче распоротой больно?
И уже изменилось вокруг,
Что казалось враждебным и ложным.
Если туче сочувствуешь вдруг,
То не так уже всё безнадёжно!
** ** **
Здесь всё в запустенье приходит, лишь сныть,
Разросшись по-царски, белеет.
И некого, кроме себя, в том винить,
Что тонет в малине аллея
Из вишен, посаженных дедом моим,
Взлелеянных финскою бабкой.
Мангала над дачей разносится дым,
Быль детства уносит украдкой.
Не падают хрусткие яблоки в ночь,
Но августа звёзды над домом
Свисают гирляндой, не в силах помочь,
Склоняются к выцветшим кронам
Тех сосен, что стали намного взрослей,
Прозрачней, печальней, желтее.
А осень снимает дождинки с ветвей
И тяжестью влажною веет…
ДОМ ПРАДЕДА
Змеится трещина в стене
И рушится гнилая крыша.
Я каменею, как во сне,
И против воли шепот слышу:
«Знай, эти стены помнят речь
Нерусскую, тебе родную!»
А в доме покосилась печь,
Завален хламом пол… Какую
Судьбу пытался обрести
Мой прадед отписав жилище
Властям крутым? Его пути
Средь тысяч судеб не сыщешь.
Дом занят был под исполком.
Потом уж непонятно вовсе,
Что было в нем в году каком…
Я век спустя решилась в гости.
Открыта дверь. Но тишина
По нервам ударяет звонко.
Свет чуть сочится из окна,
Затянутого грязной пленкой.
Все предназначено на слом –
И прадеда мечты и планы,
И то, что прочил исполком…
Нет, жизнь – не дамские романы.
Сюжет красивый не пророс
Из зерен – сплетен понаслышке,
И вместо поминальных слез –
Лишь быстрый выстрел фотовспышки.
** ** **
Угли в печи чуть потрескивают прощально,
Тихо над крышею шелест дождя повис.
Девочка, дурочка в блёстках мечты изначальной,
Мне до тебя не доехать в отсутствии виз.
В детстве казалось: высокие жизни качели
Будут подбрасывать в солнечном празднестве вверх.
Замерло сердце… И книзу года полетели,
Чтобы энштейновой шуточкой выдавить смех.
Вверх или вниз – всё равно продолжаем движенье.
В общем потоке себя невозможно сберечь.
Только бы длилось по стёклам дождинок скольженье,
Только б звенела углями нагретая печь…
ОЦЕПЕНЕНИЕ
Стены бревенчаты, словно в предбаннике,
Печка пыхтит, пожирая поленья…
Что, не хватает цветов в икебане мне -
В жизни, приправленной собственной ленью?
Кошка скребётся, мяучит под окнами.
Надо б открыть ей… Сама-то не может…
В детском альбоме давно стали блёклыми
Домик и солнце с улыбчивой рожей…
Так и сижу, пустотой окольцована,
Будто добралась до самой до сути –
Старые платьица перелицовывать,
Старые сказки пером баламутить…
ПЛАВАНЬЕ
Лодка скользит по блестящей глади,
Лунных пылинок легок полет.
Полночь от памяти дня отвадит,
И от печалей меня спасет.
Веслами ласково волны глажу,
Весело плыть на овал луны.
Мели миную – разума стражу
На гребешке золотой волны.
Станет легендою длинной, млечной
Полночи плавной пленительный плен.
Плыть бы и плыть за луной беспечно
И ничего не искать взамен.
НОЧНОЕ ОЗЕРО
В озеро ночное погружаясь,
Со своим сольешься отраженьем.
Выйдешь на песок, и мысли шалость
Подступает головокруженьем.
Может, на воде теперь прохладной
Отраженьем ты осталась зыбким,
А оно – в твоих одеждах? Ладно,
В этом нет особенной ошибки.
Мир – лишь отраженье отраженья
Бога, заглядевшегося в воды.
Ты – попытка пересотворенья
Божьего подобья из природы.
ПОДЁНКИ
Над озером туманным
У самых старых дач
Я вслушиваюсь в странный
Другим неясный плач:
– Мы кружимся, мы пляшем,
Мы веселы всегда,
Но видим: солнце наше –
Такая с ним беда! –
Садится в воду боком,
Кровавит небосвод.
С его последним вздохом
Погибнет наш народ!
Легки мы и воздушны,
В мир не приносим зла,
Но страшный вечер душен,
Страшны судьбы дела.
Не верьте пляске нервной,
Не весел звонкий смех,
Такой же эфемерный,
Как наш короткий век
***
Осенний сад в промокшем пестром платье
Сентябрьский отмечает поворот.
Откроет лист продрогшие объятья
Улитке, перешедшей лужу вброд.
Слезятся гладиолусов ресницы,
Настурции проплаканы насквозь,
И флоксам конопатым ночью снится,
Как с летом распрощаться довелось.
Но в общем плаче столько скрыто силы,
Созревших и желаний, и надежд,
Что верю: вопреки зиме унылой
Сад зашумит весною – бодр и свеж.
ПАУШУТКА
Дней августа осталось мало.
В лес отправляясь по грибы,
Найти я в шутку загадала
Развязку собственной судьбы.
Что привлечет мое вниманье
Вдали от населенных мест?
Вдруг озаренный солнцем ранним
Спины паучьей вижу крест.
Мохнатых тонких лап сноровка,
Сплетенье алчных паутин…
Так осязаемо и ловко
Плетет свой мир паук один.
Ты завела далеко, шутка!
Кто мне покажет путь иной?
В сетях трепещет муха. Жутко.
«И мнится – очередь за мной…»
** ** **
Холодный день. Ослепли стёкла
В баюкающей электричке.
Земля осенняя промокла…
На старой даче по привычке
Костёр последний разведу я
Из сучьев яблони умершей,
А ветер с севера подует
С бесстрастностью уже нездешней,
Пойму я: в жизни есть отвага,
Но есть и тихое бесстрашье
Решимости такого шага,
Что разлучит с тщетой всегдашней,
Сгорающей, струёю дыма
Готовой раствориться в кронах…
И страсть уже преодолима,
И слышно пение Харона.
ЗИМНЕЕ
Запуржило, метелью калитку
Замело – не пройти поутру.
Видно, снега у неба с избытком –
Затевает со мною игру.
Будто выхода нет мне из дома,
Будто нет никуда мне пути,
Шаг не сделать – по телу истома…
Круче, вьюга, над крышей крути,
Заметай мою старую дачу,
Я останусь. Теперь всё равно.
Может, кто обо мне и поплачет,
Может, все позабыли давно…
ТЕНЬ КРЕОЛКИ
Кусты устали капли принимать
И чувствовать пальпацию дождинок.
Июльский холод – мачеха, не мать,
Он вызов нам прислал на поединок.
Шампур – вот подходящий острый штык
Отбить атаку сплина и унынья.
Пусть на углях румянится шашлык,
Несут в пампасы жареные крылья
Туда, где солнце греет веселей
И где на воле бегают бизоны…
Давай-ка по одной еще налей,
Чтоб нам забыть плаксивые резоны.
Глинтвейн горячий, истину открой!
С тобой поборем холода напасти.
Креолка вдалеке махнет рукой,
Вся воплощенье зноя южной страсти.
НОЧНЫЕ СТРАХИ
Спишь ночью спокойно, без страха,
Вдруг
Тебе на живот с размаха –
Плюх!
Чем-то колючим сквозь одеяло –
Цап!
Громко под ухом тебе заворчало …
Храп?
Трется и лезет под бок бесчестно –
Кто?
А ведь днем это маленький чудесный
кот…
Уйди, чудовище!
ЕЛЬ
На соседнем участке огромная ель
Закрывала нам солнце с обеда.
Помню с детства вечерних бесед канитель:
Укоряла бабуля соседа,
Что растит великаншу. Какой в ней резон? –
А у нас не краснеет клубника.
Но сосед уходил, молчалив, как бизон.
Да, такого поди убеди-ка!
Прокатилось с полсотни расхлябанных лет,
Дребезжа, как по кочкам машина.
Умерла моя бабушка, умер сосед,
Но по-прежнему ели вершина
Заслоняет нам солнце вечерней порой.
Тень доходит уже до колодца.
Под могучим шатром, что царит над горой,
Пусть и внукам подольше живется!
МОНОЛОГ ДАЧНИЦЫ
Что-то в рифму нынче не пишется –
Меньше грядки надо полоть.
На безделье ритмичней дышится,
Меньше ноет усталая плоть.
От земных трудов забывается
Вся сердечная дребедень.
Не болит душа и не мается,
Не наводит тень на плетень.
Ах, рожденные сибаритами,
Им неведом душевный покой!..
Вот они пусть и маются с рифмами,
Ну а мне-то все это на кой?
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Так хотелось тихо пожить на даче.
Одной.
Целый день не смотреть на часы.
Разговаривать только с кошкой и белками.
Не готовить еду, обходясь хлебом и фруктами.
Ходить на озеро купаться на закате и ночью,
не слыша ничьих рассуждений
о состоянии воды и ветра.
Читать, что вздумается, или не читать совсем.
Полоть грядки, если потянет к земле,
и не думать, куда бросила снятую юбку.
Не тут-то было!
В первый день нагрянула соседка с тремя детьми.
На второй явилась сестра помочь прибраться в доме.
На третий прикатил любимый, решив, что я соскучилась.
Завтра невестка привезет внучку.
Вот и всё!
ЯБЛОКО
Недозрелых яблок кислота,
Вяжущая, терпкая, густая…
Кошкой ночь глядит из-под куста,
Яблони в туманы заплетая.
Август подберется наобум
К дрогнувшей дикарке-недотроге.
В небесах роскошный звездный бум
Салютует будничной тревоге.
Лето завершается быстрей,
Чем хочу, но сердцу не бороться:
Стук судьбы – с качнувшихся ветвей
Яблоко созревшее сорвется.
ПРИГОРОДНАЯ ЭЛЕКТРИЧКА
Электричке обидно немного,
Дальний поезд ей вовсе не друг.
Так же вдаль убегает дорога,
И ритмичен колес перестук,
Те же рельсы, бетонные шпалы,
Пассажиры… Да только беда:
Ей не светят в пути от вокзала,
Как большие мечты, города.
Не доехать до теплого моря,
Не достигнуть ей горных высот…
И кричит электричка от горя,
Выходя на крутой поворот.
САД МЕЧТЫ
Когда всё кончится,
настанет тишина,
Забудутся обида и вина,
Пустейшими окажутся упрёки
И сплетников досужих экивоки
Бессмысленны…
Тогда передо мной
Невиданно чудесною страной
Раскинется в четыре края света
Огромный сад.
Я вспоминаю этот
Стук спелых яблок, падавших в траву.
Преследует во сне и наяву
Их запах —
перехвачено дыханье...
От смерти до рожденье расстоянье
Вполне преодолимо,
если сад
Ждёт где-то нас,
и яблоки висят,
На ветках наливаясь, тяжелея...
Разумно объяснить я не умею,
Как сонным, чёрным, маленьким зерном
В одном из них скрываюсь.
Это дом,
Откуда мы выходим на рассвете,
Чтоб, круг пройдя,
вернуться снова в дом.
Об этом вспоминают смутно дети
И в старости предчувствуют потом.
МОЯ БЕРЕЗА
Стою в развилке меж стволов,
Белеют пальцы от берёсты.
Что здесь – скрещение основ,
Я затвердила с детства просто.
В черникою поросший склон
Вонзилась тайной древней метки
Моя берёза. С двух сторон
Две кроны тянут к небу ветки.
Всё, что назначено - сбылось,
Здесь мифы оживают часто.
Я чувствую: земная ось
Прошла сквозь дачный мой участок.
СРЕДИ МИРОВ
Качаясь меж веток сосновых,
Незримым эфиром дыша,
Звезда прозвенит камертоном,
И струнно ответит душа.
Иди же тропою открытий,
Где радость за каждым углом,
Где в гуще страстей и событий
Качается временный дом.