За морем холодным, в далёкой чужбине,
Где солнца не видно, где всюду тайга,
Где дебри, болота лихие, пустыни,
Где скалы кремнёвы, снега и снега...
Где только слышны издыхания звуки,
Где тьма и неволя царят искони,
Где гибнет надежда, где вечные муки,
Где слёзы невольничьи льются одни...
Где люд на себя кандалы закаляет,
Где братьев родных божий день на кресты
Их брат подымает, казнит, распинает...
Сестрёнка родная, там гибнешь и ты.*
Цвети, мой цветочек, свети, моя зоря;
Великий и славный твой крест озарит
Любовью терновый путь крови и горя, —
Неволя свободной души не сломит.
Помянут твой образ сидельцы другие,
Усталым рабам об тебе возвестят;
Зажгут их сердца твои муки святые,
Жемчужинки слёз на глазах заблестят!
* Малаксиано (в замужестве Сигида), Надежда Константиновна (1862-1889) — русская революционерка-народница, член партии «Народная воля». В 1885 один из организаторов подпольной типографии «Народной воли» в Таганроге. В 1887 приговорена к 8 годам каторги. За протест против тюремного режима подвергнута телесному наказанию, после чего покончила жизнь самоубийством. Её смерть стала поводом для массовой попытки самоубийства политических узников Карийской каторжной тюрьмы (Карийская трагедия 1889 г.).
Грабовский познакомился с Малаксиано в Московской пересыльной тюрьме в 1888 г. Они подружились и полюбили друг друга. Оттуда их направили в разные тюрьмы: её — на нерчинскую каторгу, его — в ссылку в Балаганск. Любовью к ней проникнуты многие лирические стихи Грабовского, ей посвятил он свой первый поэтический сборник «Подснежник». Грабовский называл Надежду своей «ясною звездою», своей музой, сестрой. Умирая, он завещал положить в гроб прядь волос Надежды, которые она подарила ему на прощанье.
В ДАЛЕЧІНЬ
За морем холодним, в далекій чужині,
Де сонця ніколи не видно з тайги,
Де нетрі, болота лихі, та пустині,
Та скали кремінні, та вічні сніги...
Де тьма та неволя одвіку й довіку,
Де, стогону опріч, нічого не чуть,
Де гине надія, де муки без ліку,
Де сльози невільницькі тільки течуть...
Де люди на себе кайдани гартують,
Де рідного брата запеклі брати
Що божу годину на пласі катують...
Там, сестронько люба, конаєш і ти.
Не падай до туги, красуйся, мій квіте;
Велике та славне страждання твоє
Шлях терну та крові любов'ю освіте, -
Неволя живої душі не уб'є.
Пом'януть твій образ бездольці закуті,
Стомленим від долі про тебе звістять;
Міць викличуть муки твої незабуті,
Перлинами сльози колись заблистять!