Что подумал в своём злобном приступе –
о себе, о враге иль коллеге, я –
никого не касается в принципе!
это есть, лишь моя привилегия
с оговоркой «пока», разумеется.
Знать бы, данное право приватности –
по наследству ко мне генно клеится,
из-за чьей-то ль служебной халатности?
Недержанием слов маясь смолоду,
сей недуг превозмог я со временем,
приравнявши молчание к золоту,
вслух прилюдно не пользуясь мнением.
Память предков, инстинктов феерия –
лаконично была обналичена.
«Тсс!»: велели Союз, да Империя,
чрезвычайка, охранка, опричнина…
Разобравшись в сравнительной разнице,
уяснил: ничего нет логичнее,
чем язык содержать ближе к заднице,
но, своей! так ведь гигиеничнее.
И, учтя опыт страхов потомственных,
отрекусь, как Романов от трона, я:
от имён нарицательно-собственных,
коль душа к откровеньям не склонная.
Априори – речённое – пагубно!
Уж, какие тут к чёрту амбиции?
мне ни платно, ни даром не надобно
лезть, что Бруно, в костры инквизиции.
Не нуждаясь ни в крове, ни в хлебушке,
лучше, оду сложу сладко-топово –
про цветочки, о солнышке, небушке.
Шло б ты боком, ворчанье эзопово!
Созерцая реальность угрюмую,
дам всем прозвища, втисну эпитеты.
Жаль, фривольно я только подумаю,
звуки ж – впрок отпечатками вытерты,
фраз улики – вконец уничтожены.
Мозг постиран с шампунем и высушен.
По ломбардам девизы заложены.
Смыслов кукиш – давно накось выкушен!
Вновь доверюсь традиции старенькой,
под вольготный позыв наваждения.
Все мы здесь – часто ходим «по маленькой»,
«по большому» чураясь хождения.
В белом шуме немого звучания
растворюсь без остатка, похоже, я.
То не слёзы! роса, типа, божия...
– Чу! вы слышите ноты молчания?