Я в той точке, где слиты, как струи Куры и Арагвы,
трусость, страх и камнями избитая храбрость,
где двуликое облако в небе, в сиреневой неге,
смотрит ангельским взором большого ручного оленя.
Но вдруг в спину заколет погоней, как горец-игумен
чернеца. И не спрятаться в доме
и в собственной думе.