В квартиру ломились.
Солдатская брань доносилась из-за двери, а удары сапог и прикладов в дверь давали понять, что она долго не выдержит.
В квартире было двое – Лоя и Джин. Бежать совершенно некуда. Повсюду полный беспорядок. Вещи разбросаны по полу.
Перепуганная насмерть Лоя, с ужасом смотрела на содрогающуюся от ударов дверь. Оставались считанные минуты для того, что бы дверная коробка, не выдержав ударов, освободила проход ликующей и матерящейся солдатне.
Джин наспех сооружал, какой то аппарат, напоминающий телескоп большого диаметра. Из под кровати и из шкафов он вытаскивал, какие то ящики с проводами и электронными блоками. Он монтировал всё это и подключал к компьютеру стоящему здесь же на столе.
- Быстро собирай всё необходимое – крикнул он чуть не в ухо, застывшей от ужаса, Лое.
- Что….. Что я должна брать? - выйдя из оцепенения, спросила она.
- Вон стоит большая сумка. Закинь в неё какую-нибудь одежду для себя и меня и положи, что-нибудь из холодильника, хотя бы дня на два .
- А если не сработает?… , - Лоя напряжённо посмотрела на Джина
- Я думаю, всё получится! …… Живо! , - рявкнул он на неё.
Спотыкаясь о разбросанные вещи, Лоя стала судорожно упаковывать сумку.
Дверь затрещала. Лоя на мгновение застыла, но тут же бросилась к Джину:
- Ну, давай же….. давай…. Мы пропали!
- Ещё нет… - спокойно возразил Джин – Всё!… Неси картину!
Лоя подбежала к дивану, и вытащила из под него завернутый в мешковину плоский свёрток полтора на полтора метра. Она подбежала к Джину и передала свёрток ему. Он распеленал его, и в его руках оказалось подлинное полотно Каспара Фридриха "Пейзаж в лучах утреннего солнца" .
Полотно изображало огромную зелёную лужайку, на которой паслись стада овец. На заднем плане в утренней дымке тускнели невысокие горы, и где то у их подножья наблюдались развалины старинного замка. Надо всем этим великолепием простиралось голубое безоблачное небо.
Картина была повешена на стену на уровне груди человека.
За дверью яростно матерились и Лоя с Джином услышали, что кто-то распорядился положить под дверь взрывное устройство.
Джин кинулся к своему аппарату, направил его на картину и прыгнул за компьютер. Ещё несколько секунд и загрузка необходимых программ для его аппарата была успешно завершена.
- Ну, что малыш, - сказал он Лое, - добро пожаловать в начало 19 века .
Он включил тумблер.
От сильного скачка напряжения на потолке взорвалась электрическая лампочка. Они оба уставились на картину и замерли в ожидании. В полной темноте, картина под воздействием лучей аппарата слегка засветилась. И вдруг…
И вдруг от неё повеяло ветром. Она стала ещё ярче. Поверхность полотна как то странно заколебалась, как будто была покрыта абсолютно прозрачной полиэтиленовой плёнкой. Внезапно ветер, исходивший изнутри картины, сорвал эту плёнку, и за ней, как за окном обнажился настоящий, реальный мир, который в точности повторял сюжет картины.
И в то мгновение, когда оглушительный взрыв разнёс дверь в щепки, ветер, исходивший из картины, резко изменил своё направление и буквально втянул в картину Лою и Джина.
Шквальный автоматный огонь обрушился на комнату где они были.
За несколько секунд, аппарат был превращен в груду металлолома. Когда прекратилась стрельба и наступила звенящая тишина, то сквозь гарь порохового дыма, в комнату первым зашёл капрал. Он растеряно оглядывался по сторонам не найдя никого из объектов нападения. Трупов в комнате также не было. В комнате вообще никого не было. Единственной уцелевшей вещью была картина на стене. Капрал медленно подошёл к ней.
Полотно изображало огромную зелёную лужайку, на которой паслись стада овец. На заднем плане в утренней дымке тускнели невысокие горы, и где то у их подножья наблюдались развалины старинного замка. Надо всем этим великолепием простиралось голубое безоблачное небо, под которым две маленькие фигурки мужчины и женщины обнявшись, направлялись к замку.
Капрал поднял пистолет, прицелился в картину и в бессильной злобе выстрелил в полотно. Но попадания не произошло. Пуля, не долетев до картины несколько сантиметров, остановилась. И перед изумлёнными солдатами полотно стало таять. Оно становилось всё более прозрачным, пока не исчезло совсем. Пуля, выпущенная капралом, шмякнулась в пустую штукатурку.
Геннадий Будаев