эмпикриз,
младенец подвального мрака,
забери меня, где угнездился,
чтобы лип стержневой цемент погрызенный жизнью,
сегодня танцует в дредах облысевшее солнце,
я верхом на Луне,
в корке мяты нашёл боль оторванного,
а облака валяются на небе собачьей подстилкой,
лижут дождя фотогеничный профиль,
заливаются неживым лаем света,
обрастают доступным способом звереть отклоняясь от нормы…
это особый дар телепатии,
кутаясь в ночь приползать на коленях рассвета,
прощением приговора заденет судья,
отвернётся от палача,
палачь,
как чернила в ладонях листа, к рифме стечёт,
повесит себя,
плотно уснёт,
мумией высохнет…
а ночью пойдёт крупный слог,
сон обмотает вокруг шеи змею ровно и наизнанку,
монофобия,
город обварит в котле,
и…– родился я заново,
корявый запах заблагоухает несмазанной статистикой,
скажет теплу пора,
и скорость слов поплетётся со скоростью сломанной скорости,
голос зашипит гнусно проявляя ценность мелодии…
чистые тени плачут
грязно выворачивая соль глаз,
я в старом кино застрял пылью порванной плёнки,
младенец подвального мрака: –
научи спать так, как модно сейчас,
и пусть приснятся совсем иные сны,
чем смертельно влюблённым,
остановится время за спиной часов,
в саркофаге нот со мной выпьет песню мумия,
клыки улиц пережуют сип,
с календаря сдерут шкуру даты нового мира…
а ты смотри в оба, мой город,
быть может, к другим прикоснётся горизонт,
даст хромую трость,
забрать меня у Луны не удастся,
но попробуй,
твои улицы в ряд,
в наручных часах вместо песка прах,
а я верхом на Луне,
смотрю на твой ноль,
как время без времени,
безвозвратно ломаю иммуносистему,
отчётливо ловлю кайф,
как неотпетый тобой чёрный ворон.