А мне казалось - будет штиль,
и без осадков, воздух свежий.
Цветов несорванная нежить
лежит ковром на сотни миль,
и белым кладбищем - ковыль
у сиротливых побережий.
И календарных листьев тлен,
и фраз несладкие огрызки
под потолком зеркальным, низким,
округлость маминых колен.
Так, тихой грустью наделен,
уходит вечер по-английски.
Так, тяжело, родится стих,
непредсказуемый, но стойкий,
как вкус рябиновой настойки,
воспоминаньем на двоих.
Как самолётный в небе штрих,
как голосок далёкой тройки.
Так ждёт готовая канва
многоголосие ответов:
казнить просроченное лето
за обгоревшие слова.
Возможно осень не права,
но кто рискнёт судить за это.
Мне снились: солнце и ветра.
К обеду солнца не осталось,
как будто что-то поломалось
в районе пятого ребра.
Теперь не лечат доктора
души осеннюю усталость.
Судьбой расстроенный рояль
со мною вместе сплином болен,
трезвон восьмушек и триолей
седой борей уносит вдаль.
Последних слёз ему не жаль,
и птиц, оставшихся на воле...
О, как же сложно удержать
то, что зовётся вдохновеньем,
в тончайшем образов плетеньи
сюжета нить не потерять.
И эти чувства не унять,
покуда длится наважденье.