вместо эпиграфа
Хранила Земля блиндажи и окопы.
Шли мысленно весточки вдов, матерей
ко братским могилам на землях Европы,
на отчих просторах советских полей…
Надежды, любовь, материнская гордость –
всё связано с сыном и нет выше скреп.
Душевная сила, а где-то и кротость,
но в них жив нетленный от Евы секрет.
Проносятся годы, вливаясь в эпохи,
как будто по небу плывут облака.
Погибшие дети для матери – боги,
а Память сердечко ей рвёт по клокам.
Неустанный зов матери:
.
«…Не смирившаяся до сих пор,
поневоле бросаюсь к окошку,
как услышу стучащий топор.
С малолетства топор ты, как ложку,
со сноровкой держал – весь в отца…
Вслед крестила тебя на дорожку –
повзрослевшего враз сорванца.
Отдала на войну молодца…
До сих пор берегу тебе трёшку,
что забыл ты в тулупе отца.
За тебя обниму ту берёзку,
что растил, поливал долго сам.
Часто тянет к тому перекрёстку,
где в последний раз глянул в глаза.
Под косынкой не косы, а космы.
Бог забрал всех родных и подруг…
Вот опять без тебя на покосы
выхожу я одна, как без рук.
Ты прости мне, сынок, если слёзы
горько выплакала – взор-то сух.
Сад на мне, огород да и козы –
за здоровьем следить недосуг,
а с годами болезни – как козни.
Всё вокруг тебя помнит живым!
Нету сил осознать тебя мёртвым!
Рук твоих сад наш ждёт – обновим.
И стихи ждут в альбоме блокнотном»…
.
Душа сына в ответ:
.
«Мне тебя сравнить бы с тонкой веткой,
что всегда нуждается в опоре.
Не клонись к земле, к ограде ветхой.
В землю рано брошен я Судьбою»...