Среди чаевников забилась в уголок.
Я видел, что она была инакой.
Дрожащий чай
качнулся тайным знаком,
улыбка болью тронула висок.
Встал, наконец. Заговорил. Прошел
Сквозь анфиладу смеха и веселья.
Она ступала, следуя за всеми,
как тонкий лед, испытывая пол.
Себя держала просто, как всегда.
Петь вызвалась.
Распахнутые очи
веселием лучились, как у прочих,
сияли светлой слепотой пруда.
Шла медленно, и время плыло вспять,
как будто преступить еще осталось
черту последнюю,
великой грани малость,
и там, за ней, придет пора взлетать.