Шуршащая стена сомкнулась перед ней,
оставив лишь одну открытую дорогу,
и вот, душа пошла, сначала понемногу,
потом уже быстрей, осмысленней, звучней.
Деревья, ну а вы листвой соткали храм
и сами встали в нём, как влажные колонны,
своею прямотой вы гасите наклоны
той лодки, где легко сидится мертвецам.
Плащ звёздный запахнув, там лодочник молчит,
и воет на корме трёхглавая собака,
и бесконечный бег живого зодиака,
как и сама душа, смертельно нарочит.
А тут всё свершено. Плывите же втроём
по внутренней реке, как в узком океане,
я слышу наверху глухое рокотанье,
но это – для меня, а вас не тронет гром.
В безвинности твоей тебя не обвинить
и твой кристальный свет не замутнить упрёком,
ткань прошлого шумит во взгляде одиноком,
повиснувшим на ней, как без иголки нить.
Но я ещё поэт и, значит, я могу
пока моя душа уносится за вами,
бессмертием своим укрыться, как ветвями,
и расточиться в дождь на смертном берегу.