Гудящий свист встревоженного леса,
Из Оренбургской тянется обоз,
Детишки-беженцы под клетчатым навесом,
Казак-старик, платочков купорос.
Такая осень, солнышко на вахте,
Хоть сжег станицу красный изувер,
Немного погодя разложит скатерть
Казачка на кубанский свой манер.
Приснится мед арбузный и ушица,
Кусок селедки, каша и ячмень,
Такая осень, серебрятся птицы
На крышах всех станиц и деревень.
Назначен капитаном древний тополь,
Родное пепелище в даль плывет,
Гудящий свист заглушит Вопль-некрополь,
Из Оренбургской весь честной народ.
Такая осень, солнца брег отвесный,
Лес накренился набок, застонал,
Казачья мать сжимает поднебесный
Орущий в тучи, колыбельный шквал.
Такая осень, голод и надежда,
Сузьма, кисель, шурпа из горьких слез,
Кругом святая Родина в безбрежном,
Из общей миски кушает Христос.
Зыбь затихает в ложке деревянной,
Подуй казак на нищенский шулюм,
Такая осень нежной Несмеяной
Идет в свой ад красиво, наобум.
Шумит листва, наверно слишком рано
Забыв о счастье веровать в Беду.
Не плачь казак, подуй на деток раны,
Отстроят православные Страну!