Панч

               
Утки, раз за разом уходя с головой под воду, оставляя на поверхности вертикально стоящие хвостики, белея пушистыми брюшками, забавно  шлёпали по воде красными перепончатыми лапками, зависая весёлыми поплавками над мелководьем. Шустрая речушка, местами буквально «уткам по колено»,  журчала, лавируя меж песчаных отмелей, миниатюрных островков, то углубляясь, то расширяясь, извиваясь под горбатыми, почти игрушечными мостиками.
На набережной, отделённой от речушки широким травяным бордюром, прямо под ногами редких прохожих, важно топтались, кивая маленькими головками, зобастые голуби. Справа, по другую сторону мощёного тротуара, пышно рдели за оградами частных владений ослепительно яркие шапки сентябрьских георгинов, бодро оживляли  округу огненно-оранжевые бархатцы, горделиво поглядывали тугие, головастые цинии.
Ева, совершая свой ежедневный ритуал вдоль быстрого потока, предавшись мыслям – неизменным её спутникам, залюбовавшись буйством осенних цветников, отвлеклась от утиных упражнений и буквально вздрогнула от звонкого собачьего лая у самых ног. Испуг током откликнулся в кончиках пальцев.  Хозяин миниатюрного бело-рыжего карликового спаниеля, маяча метрах в трёх от питомца, торопливо потянул ярко-зелёный поводок.
 – Панч! Фу! – и, обращаясь уже к Еве, продолжил:
 – Не пугайтесь! Это он не на Вас! – На голубей.
 – Держите собаку на коротком поводке, раз она у Вас такая нервная, – выпалила Ева, не сразу отходя от испуга.
Хозяин собаки снисходительно парировал:
 – Извините, но мне кажется, что  Вы могли бы с ней посоперничать.
 – Поведение питомца – копия поведения хозяина. Меня облаяли, и я ещё виновата, оказывается:  недостаточно обрадовалась!
Ева, плохо сдерживая эмоции, смотрела на молодого человека в спортивном костюме почти враждебно. Впервые за всё время гуляний у реки ей умудрились испортить настроение.
 – Надо иметь очень непростой характер, чтобы так не любить собак.
Панч, между тем, уже стоял у ног хозяина, вполне добродушно помахивая хвостиком, вовсе не подозревая, что послужил поводом для напряжения околоречной атмосферы благодушия  и покоя.
Самое обидное, что Ева любила собак. Как любила она и кошек, и уток, и букашек, и лягушек и многое, многое другое.  Гораздо меньше симпатии о5а испытывала к владельцам собак в трениках, находя спортивные штаны уместными лишь на стадионе или где-нибудь в лесу, в компании грибной корзины. Также она разделяла убеждение, что плохих питомцев не бывает – бывают плохие  хозяева.  По правде, Панч был очень мил, но Ева слишком испугалась, чтобы разводить уси-пуси.
 – Надо иметь очень поверхностное воспитание, чтобы не извиниться, – прервала Ева молчание.
 – Ну, извините нас, сделайте одолжение! – пафосно воскликнул молодой человек, воздев руки с поводком к небесам.
 – Шут! – оказала Ева последнюю любезность и направилась в противоположном направлении.
Ранее она их тут не встречала. Треники, кроссовки – очевидно, живёт где-то рядом. Пренеприятный тип.


Дойдя до дома, Ева окончательно успокоилась.  Вспоминая забавного Панча, даже улыбнулась про себя. Вот только хозяин не удостоился её милости.
 – Олик, привет! – позвонила она приятельнице. – А меня сегодня облаяли.
 – В магазине, что ли?
 – Да нет, в приличном месте – на набережной.
Ольга, хозяйка двух чихуа, расспросила подробности, рассказала пару историй про нападения её чихов на бультерьера и посоветовала переключиться.  Например, на актуальную тему подготовки девичьего гардероба к осеннему сезону.  Олин совет позабавил: сама то она гуляла с чихами исключительно в джинсах, и треники хозяина мини спаниеля не вызвали её гневного осуждения. Ева же, выходящая из дома всякий раз лишь после часовых сборов, волос к волосу, шарфик к сумочке, с энтузиазмом поведала про покупку очередного пальто.  «Совершенство» было её девизом по жизни.
Ольга хахнула, в очередной раз подтрунив над Евиным стремлением следовать заветам Мери Поппинс, припоминая количество Евиных «пОльтав», как иронично произносила она название этой значимой части гардероба. – Представляю, как виновато чувствовал себя пёся.
 – Меня взбесил хозяин.
 – А что за он? Дедок какой-нибудь?
И тут Ева задумалась. Если отбросить спортивный костюм, плохие манеры и … комизм ситуации (испугалась такого малыша), то хозяин очень даже ничего. Пока они препирались, она его достаточно рассмотрела. И Ева вынуждена была признать это вслух.
 – Ну, вот! Может – судьба?
 – Оль, не так я её себе представляла.


Время пальто ещё не пришло. Дни стояли аномально тёплые. В стильном клетчатом кардигане из рыжей верблюжьей шерсти  с грубой бахромой по подолу, поверх укороченных брючек и кофточки цвета хаки, в строгих лоферах –  на солнце  Еве было даже жарковато. Сознавая эффектность прогулочного наряда, она терпела, но  держалась всё-жн теневой стороны и невольно оказалась на месте вчерашнего происшествия почти в тот же час, что и накануне. – Ну, что за чертовщина! Навстречу ей, словно по расписанию, шествовали вчерашние знакомцы.
 – Панч, рядом! – подчёркнуто строго заранее  проговорил молодой человек, иронично глядя на Еву.
Ева прошествовала мимо походкой Елизаветы Английской, следующей на заседание Государственного Совета. Эти двое, не без помощи зелёного поводка (Панч был крайне любознателен), посторонились, пропуская леди Непреклонность. 
Сама же леди отметила, что   треники сегодня испарились, и выглядел  вполне по-человечески. Если бы не тот досадный случай, когда она, по правде, проявила излишнюю несдержанность, можно было бы и рассмотреть его кандидатуру.
На другой день, внеся коррективы в собственный гардероб, чтобы не выглядеть актрисой одного образа, Ева отправилась на прогулку с некоторым душевным трепетом. Панч с приятелем, похоже, устроили ей засаду.
 – Панчи, нельзя! –  и ей, проходящей мимо:
 – Здрасти! – в карих глазах – задиристый чёртик и … ещё что-то.
Нет! Просто издевается, похоже.
 – Был бы котелок на голове – непременно приподнял бы, – продолжил он.
 – Это Вас вряд ли бы спасло, – зачем-то притормозила Ева.
 Очевидно, чтобы блеснуть красноречием? Но Панч тут же принялся дружелюбно обнюхивать замш её  туфель. Ева улыбнулась.
 – Он приносит свои  извинения. 
 – Погладить можно? – неожиданно для себя спросила она.
 – Только не сразу, дайте руку обнюхать.
Ева присела, не замечая, что метёт бахромой тротуар, осторожно протянула руку. Панч обнюхал и… лизнул.
 – Вот, подлиза! Вы ему глянулись.
 – А странно, да? – спросила Ева, взглянув снизу вверх со всё ещё не угомонившимся ехидством.
 – Ну, почему странно? Когда  не гневаетесь – Вы очень даже ничего.
Ева выпрямилась. Припомнив ушедшие в небытие треники, снизошла до почти одобрительного:
 – Вы тоже превзошли себя.
 – Кирилл, – совсем уж миролюбиво представился он.
 – Ева, – сдалась и она.
 – Библейское имя. Редкость.
 – Да. Обожаю яблоки.
 – Любопытство, авантюрность, склонность к рискованным предприятиям…
 – Не фантазируйте. Просто люблю яблоки, – пресекла Ева. 
Панч явно тяготился светской беседой, жаждуя движения. Поводок- рулетка был растянут уже метров на пять. 
 – Вы – с нами? – совсем расслабился Кирилл.
 – Нет уж, увольте. У меня своя программа.
 – Не перестаю восхищаться Вашей любезностью! Завтра придёте?
 – И не мечтайте! Панч, пока!


Еву распирало желание разобрать ситуацию. Наилучший кандидат, конечно – Ольга. Сочетание рассудительности и юмора, подпитанные кругозором – лучшие качества для собеседника. Ольга обладала сполна всем набором.
 – Оль! Его зовут Кирилл.
 – Кого?
 – Хозяина Панча.
 – А Панч – это кто?
 – Это спаниель.
 – Оу!  Вы встретились снова? Надеюсь, обошлось без покусов?
 –  Им повезло: я была в наморднике. Встретились, да. Причём – дважды.
 – Ну, тогда – это судьба!
Не то, чтобы Ева ждала такого резюме, но тема приятно волновала.  В прошлом остался служебный роман, надолго разбивший ей сердце. Анализируя события, Ева удивлялась себе: какой же глупою она была, когда, пусть и не демонстрируя те отношения, всё же не скрывала их от окружающих. Пересуды не волновали. Хотелось, чтобы весь мир стал свидетелем её выдуманного счастья, и замирал, словно подружка невесты, ожидающая заветного букета.
И вот, теперь она была свободна до такой степени,  что непростому Евиному  нраву даже хотелось, чтобы кто-нибудь взял её, наконец,  на поводок. Не факт, что это желание продлилось бы долго, но.
Кирилла она сегодня  рассмотрела достаточно, чтобы признать: зацепил.
 

Сентябрь  оказался удачным временем для её домашнего отпуска. Ева обожала осень. И погода благоволила, целительно действуя на расшатанные нервы.
С вечера она стала продумывать гардероб на завтра. Попутно изучила в интернете особенности породы спаниель, напрочь забыв поинтересоваться прогнозом погоды.
А утром разверзлись все хляби небесные, и полил дождь, обложной, затяжной, с недолгими просветами, не обещавший зелёного в привычный час её прогулок.
Ева хоть и любила бродить под дождём, но всему есть мера. Она  благоразумно  осталась дома, уговорив себя перечитать бунинские «Тёмные аллеи», устроившись на диване, головой к окну, в подоконник которого монотонно, то усиливаясь, то чуть стихая, стучал дождь.  Маленький рассказ вновь разбередил рану, навевая грусть о собственном, не сбытом,  о любви, что, казалось, наконец, настигла её, накрыла густой, поглощающей волной и едва не утянула на самое дно. Но благоразумие фальшивого Евиного героя оказалось сильнее её собственной  притягательности: роман был завершён. Сердце было уязвлено и срочно требовало лекарства.
Смывая сентябрьскую пыль, струйки дождя оплакивали Евины надежды на новую встречу у реки. Она уже каялась, что не приняла его приглашения погулять вместе. Наверняка, они бы обменялись телефонами, и ей не пришлось бы сейчас испытывать тщетные сожаления об утерянной возможности, подобно герою бунинского рассказа.  Её гордыня была наказана потоками воды, извергавшейся на землю, напоминая, что мы сами делаем свою судьбу.
Когда дождь продолжился и на завтра, Ева окончательно утратила оптимизм.
Лишь через два дня она смогла отправиться на прогулку. Время и место не являлись неразрешимым ребусом. Но ни хозяина, ни юркого, энергичного питомца на зелёном поводке  на этот раз не оказалось на её пути.  Одни сиплые утки время от времени нарушали мерное журчание воды, да георгины роскошно   искрились каплями росы под низким  по-осеннему  уже  солнцем.
Сделав несколько бесцельных кругов, переходя по мостикам с берега на берег, Ева разочарованно направилась домой.  Чуда не случилось. И тут … она увидела семенящего навстречу бело-рыжего спаниеля, один в один напоминавшего Панча. И даже поводок был зелёный. Но следом за псом шагал незнакомый парнишка. Мало ли собак похожих? Однако пёс целенаправленно подошёл к Еве и  уткнулся носом в её обувь.
 – Панч? – неуверенно спросила Ева.
 – Да, удивлённо подтвердил паренёк, – Вы его знаете?
 – Немного, – улыбнулась Ева. И осторожно продолжила: – Но обычно он гулял с другим хозяином.
 – Дядя Кирилл заболел.
 – Кирилл – твой дядя?
 – Нет, сосед. Он болеет и попросил меня погулять с Панчем.
 – А больше некому? – затаив дыхание, прозондировала почву Ева.
 – Дядя Кирилл живёт один.
 – А что с ним случилось? Что-то серьёзное?
 – Говорит, перегулял позавчера под дождём.
Ах! Какая приятная новость! Кирилл гулял под дождём! Ева! А ведь пути господни неисповедимы!  И Ева на минуту представила себя сестрой милосердия из позапрошлого века, в белой косынке и  переднике, с красным крестом на груди, пузырёк с каплями в руках, улыбнулась своим тараканам, потрепала Панча по шелковистой голове  и спросила:
 – Адрес Кирилла дашь? Это ведь где-то рядом?
 – Да, вот та высотка. 
 – Не знаешь, к нему кто-то заходит? Лекарства, продукты.
 – Вчера мы с папой приносили. Наши квартиры рядом.
Как всё славно складывается! Какой хороший мальчик!
 – А тебя как зовут?
 – Даня.
 – Даня, ты только ничего не говори Кириллу. –  Хочу сделать сюрприз.
 – А Вы – его девушка? – Даня был сообразителен не по годам.
 – Вроде того. Обещаешь?
 – Обещаю.

 
На звонок домофона Кирилл отозвался не сразу.  Должно быть, лежит с температурой, бедняга! Явно осипший голос спросил:
 – Кто там?
 – Из поликлиники, – уклончиво отозвалась Ева.
Когда Кирилл открыл дверь, первой его реакцией был столбняк. Девушка, которую он безуспешно искал два дня под дождём, стояла на пороге его дома. Мери Поппинс, принесённая ветром перемен.
Ева же подумала: «Не обманул-таки  Даня: надёжный парень».
 – Ты? Ты как здесь? – сразу переходя Рубикон, форсируя светское   «Вы», недоумённо, и всё ещё не веря в явь, спросил больной.
 – Я принесла тебе яблок из райского сада, – протянула Ева пакет, – ну, и ещё кое-чего по мелочам. На остальное составь список, пожалуйста.
 – Как ты узнала?
 – Войти можно?
 – Конечно! – опомнился, наконец, он, пропуская Еву.
Панч немедленно оказался в прихожей, привычно  обнюхивая Евины ноги.
 – Так кто тебя навёл?
 – Ну, ты и болван! Панчи, конечно! Мы встретились у реки.
Кирилл радостно разглядывал Еву, словно не веря в реальность происходящего, на всякий случай коснулся рукой  её волос.  Затем мягко притянул её к себе, постигая аромат духов.
 – Осторожно! Ты не заразный?
 – Разве что самую малость: бацилла любви точит меня безжалостно.
 – Ещё и болтун! Если всё это неуместно – скажи сразу. Я уйду.
 – Говорю сразу: если ты уйдёшь, мы с Панчем взвоем от тоски.
 – Не прикрывайся собакой!
 – Ева! Я, как последний идиот, добросовестно мок два дня под дождём. Если бы одна особа вела себя чуть менее отвратительно, мы бы значительно продвинулись в вопросах взаимодействия и взаимопонимания.
 – Демагог, к тому же, – улыбнулась Ева. – Ты не философ?
 – Всего лишь жалкий программист.
 – А болтаешь, как не разродившийся романом прозаик.
 – Обожаю укрощать неукротимых девушек.
 – Укротитель, скажи лучше, что тебе принести из магазина, пока я не разделась.
 – Лучше разденься. Ты уже принесла главное – яблоки из райского сада.
И они отправились в «святая святых» квартиры. Пока Ева расставляла чашки на незнакомой ей кухне, не слишком ловко разливала чай, нарезала вафельный тортик, Кирилл и Панч блаженно наблюдали за вошедшей, наконец,  в этот дом женщиной.

22.09.2023
         
Иллюстрация: «Прогулка под дождем». Ирина Гвоздецкая