Мне кажется, чем старше я становлюсь, тем чаще вспоминаю своё детство. Возможно, с некоторой ноткой грусти и сожаления, но не потому, что я выросла, а потому, что тех счастливых моментов никогда больше не вернуть, когда живы дедушка, бабушки, мама...
Я больше всего вспоминаю, как мы приезжали в деревню зимой, на Новый год. Я маленькая, и даже не помню, появилась ли тогда у меня уже сестра, или нет. Но это особо не меняет воспоминаний и восприятия. Мы приезжали на холодном рейсовом автобусе, который ходил по расписанию, с замёрзшими, покрытыми слоем инея и белого снега, стёклами. Но от того, что народу в него набивалось битком, заняты были не только сиденья из кожзама (как сейчас бы сказали, экокожи!), но и проход между ними и ступеньки. Дверь с трудом закрывалась, пока люди не прижимались вплотную друг к другу. Становилось тепло. Кто-то ехал домой с рынка, везя мешки с продуктами или какой-нибудь живностью, а кто-то ехал в гости к своим родственникам, как мы. Приезжали темно, выходили на остановке на обочину, покрытую белым снегом и глотали свежий морозный воздух.
Я, хоть и выросла в частном, как у нас принято говорить, «своём» доме, и видела и волжские просторы и заливы, и цветение бело-розовых яблонь, вишен и сливы, белой душистой черёмухи и сирени, но я росла всё же в городе. Да, до центра нужно было ехать час на автобусе, но особой надобности в этом не было. В нашем районе были все магазины, и можно было купить и продукты, и обувь, и одежду. Мне очень нравилось ходить в те советские магазины, особенно в «Промтовары», «Галантерею» и в обувной. Я только-только подросла и стала чуть выше витрин, и уже сама могла рассматривать всё, что там лежало. Ой, а для маленькой девочки это были настоящие сокровища, которыми хотелось непременно обладать: заколки, шпильки, расчёски разных размеров и цветов, изготовленные из пластика, круглые маленькие зеркальца и чуть побольше, овальные, на подставке, искусственные цветы и духи: «Красная Москва» и «Ландыш серебристый». Вот ко второму аромату у меня, как говорится, любовь с детства.
Но вот что ни говори, а воздух в деревне, где жили мои дедушка с бабушкой по отцовской линии и его сестра с братом со своими семьями, был чище. У нас, в городе, посёлок был заводского типа, с расположенными рядом заводами, которые своими промышленными выбросами сильно загрязняли не только воздух, но и снег. Но тогда за этим не следили. Обеспечивали необходимым город и страну (продуктами нефтепереработки , литьём из пластика, сажей, или если по-научному сказать, техническим углеродом, сланцем), и это было на первом месте.
Это уже потом появилось модное слово «экология».
Зато на снегу было очень заметно промышленную грязь. Как на деревьях есть годовые кольца, также и здесь. Если поставить вертикально лопату, и вытащить аккуратно пласт снега, то там и были полосы: серая, черная, тёмно-серая, серая... Или когда снег с крыши чистили, тоже можно было наблюдать эту двухцветную радугу. Белым снег был только когда он выпадал.
Так вот, приезжали в деревню и сразу шли к моей тётке, старшей сестре отца, жившей со своим мужем и двумя дочерями, моими двоюродным сёстрами, которые были чуть старше меня. Их дом стоял прямо напротив остановки. Если оценивать площадь, то дом был меньше того, где я жила с родителями и бабушкой Прасковьей, маминой мамой.
Процесс сервировки стола я не помню, только помню, что было много разносолов, огурцы, помидоры, грибы, капуста, варёная картошка, а из салатов - винегрет, и если повезёт, то оливье. Ни о каких куриных окорочках тогда никто и не знал. Кур держали для яиц, и закалывали их очень редко, обычно уже стареньких. Мясо у них было жёсткое, зато выращенное на естественных кормах. Колбаса? А была ли она? Была, но мало, но если был выбор между колбасой и мясом, то выбор, однозначно, делался в пользу мяса.
Если мы приезжали «засветло», то успевали сходить к бабушке с дедушкой, которые жили примерно в пятистах метрах от тёткиного дома. Домик у них был совсем маленький. Сени, кухня, совмещённая с прихожей, коридором и кладовкой, и примерно такая же по площади маленькая комнатка, в которой стоял диван, металлическая кровать с панцирной сеткой, высокой периной, что я не могла туда самостоятельно забираться, и пуховыми подушками. В красном углу - иконы с лампадкой. Занавески на окнах, покрывало на телевизоре и кровати - всё было вышито бабушкой вручную. На окнах всегда стояли комнатные цветы, которые, казалось, цвели в любое время года.
В комнате стояла печь, которую топили два раза в день, и от этого было то жарко, то холодно, когда дом остывал. Была ещё очень маленькая спаленка, в которой только стояла такая же кровать, как и в зале.
Бабушка обычно суетилась на кухне, а дедушка курил возле печки и топил её. Из угощений здесь всегда была глазунья из нескольких яиц, которую жарили на шкворчащем сале, или густые, наваристые щи со сметаной. Помню, как бабушка вносила глазунью на сковородке, из которой выпрыгивали капельки жира, ставила её на деревянный табурет сине-голубого цвета, нам давали алюминиевые ложки и очень редко вилки. Не потому, что было жалко, нет, а потому что вилок было то ли одна, то ли две, я уж и не помню. Все так жили. Не гнались за богатством, жили в достатке: полный двор скотины, огород, который обеспечивал урожаем на весь год до следующего лета. Дедушка прошёл войну и был ранен, навсегда оставшись инвалидом. А бабушка, насколько я понимаю сейчас, работала в тылу на колхозных полях. Об этом никто не говорил, ни о войне, ни о ранениях, ни о голодных зимах... Любовь их к внукам была, как мне тогда казалось, скупая, особо не приласкивали, не целовали, не обнимали. Но всем, что было, - всем делились. Это я уже только сейчас поняла, когда выросла, и есть свои дети, и осознала подвиг людей в войну...
Ближе к ночи возвращались в дом к тёте. Не помню, кто тогда поздравлял страну, и было ли это принято, но голубые огоньки были. После застолья всех укладывали спать, кого - на диваны, кровати, а нас, детей, обычно на расстеленные на полу ватные матрасы, всех вместе. И вот тут начиналось самое интересное: девичьи секретики, страшилки на ночь, обмен новостями. Как-то засыпали, наговорившись вволю.
А утром просыпались от огромного количества света. Белый снег, небольшая деревенька, не загруженная постройками и деревьями, близость лугов и полей, за которыми вдалеке виднелся лес, тоже покрытый снегом...
Не было подарков под ёлкой, никто не писал письма Деду Морозу, но было счастье...
22.08.2023