По мотивам стихотворения Анны Ахматовой.
А ты думал — я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок —
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом —
Я к тебе никогда не вернусь.
Анна Ахматова
***
Ты не думай! Я не такая!
Под гнедого коня никогда!
Просто я ожидала трамвая...
Проносились мои так года.
У знахарок тебя не просила.
Говорят, колдовать - это грех,
но к тебе меня так заносило,
что сгорала от чада утех.
Окаянный забыл меня, взглядом
я тебя не коснусь и клянусь
моим ангельским садом и адом -
Будь ты проклят! К тебе не вернусь!
Оказался ты подлинным гадом!
Проклинаю! К иконе прижмусь...
Руда Ольга
Кадр из фильма «Чудо»
В январе 1956 года в Самаре (тогда еще в Куйбышеве), в доме продавщицы кваса Клавдии Болонкиной ее сын и его многочисленные друзья решили отметить Старый Новый год. Сама Клавдия Петровна, будучи человеком набожным, ушла в день вечеринки к соседям, чтобы не смотреть на шальную молодежь. А ее было много, порядка 30 человек. В числе гостей значилась и работница местного трубного завода, красавица и атеистка Зоя Карнаухова. На вечеринку девушка должна была прийти с практикантом того же предприятия Николаем, но он в последний момент Зою «продинамил».
Компания к середине ночи сильно перебрала со спиртным и устроила танцы, в которых принимать участие расстроенной Карнауховой совсем не хотелось. Друзья подкалывали: «А ты чего не танцуешь? Нашла из-за кого расстраиваться, не придет он уже, иди к нам!».
«Не придет? — разгорячилась Зоя. — Ну, раз нет моего Николая, то я буду танцевать с Николаем Чудотворцем». Девушка схватила икону, стоявшую в углу.
«Зачем ты икону взяла? Поставь на место!», — пытались образумить атеистку друзья. «Если есть Бог, то пусть он меня покарает», — самоуверенно заявила молодая комсомолка. В этот момент комната осветилась белым светом, а богохульница застыла как вкопанная.