Так тихо вежливо не плача,
Душа взбиралась на строфу.
И от того ту боль не пряча,
Писал поэт, но всё в шкафу.
И вот он как-то окрылился,
Взлетел на пьедестал судьбы.
И Воле Божьей покорился,
Но над собой не без борьбы.
Он выложил все, что есть духу,
И дал он миру прочитать,
Все, что дошло у вас до слуха,
Он понял, как не мог он дать.
Пусть люди это прочитают,
Поймут его, его талант.
И пусть тогда уж страсти тают,
Поймут каков же Бог Гигант.
Но люди в общем не глядели,
Читали, духом несмотрев.
Не понимая, Божьей трели,
Не слушая, святой запев.
И только в строки углубляясь,
Смотрев на жизнь так глубоко.
Лишь единицы удивляясь,
Всё понимали, не легко.
Да не легко писать поэту,
Про струны выжатой судьбы.
Про жизнь про ту или про эту.
Про грех людской немой татьбы.
Но он писал на всё взирая,
Одной ногой вступая в ад.
А то и в рай душой взлетая,
И возвращался к нам назад.
Строка поэта может ранить,
Кого-то может и убить.
А может кто-то тихо встанет,
А может душу возродить.
Дай Бог побольше лучших строчек,
Ещё талант не закопать.
А грешникам земных отсрочек,
"Упавшим" снова быстро встать.