В застывшей параше холодного карцера
В плену бесконечной зимы
Искали рабы околевшими пальцами
Тепло для планеты-тюрьмы.
От тёплого мира отрезаны наглухо,
Холодную вахту несли
Личинками в мякоти мёрзлого яблока
В задворках планеты Земли.
Входя в эту каторгу с белыми неграми,
В покой вековой мерзлоты,
Одежду возьми – будут нужными в Нерюнгри
Пуховая куртка, унты.
Здесь души томил за постылыми стенами
Один небольшой кабинет,
Где лампа мерцаньями изжелта-серыми
Струила искусственный свет.
В нём краски ложились штрихами красивыми,
Цвета становились теплы
В руках золотых у Елены Васильевны,
Которая мыла полы.
Там старый рубец тихо спал под перчатками –
Надрезала юность резцом
Красивые руки – как больно кричат они
Белеющим старым рубцом…
Осколки разбитого сердца как стёклами
Прорезали вечный рубец –
Его целовал бы губами я тёплыми,
Как дочь целовал бы отец.
Как будто всей жизни любовь безраздельную
Ту руку хотел обнимать,
И шёпотом петь для неё колыбельную,
Как сыну любимому мать.
В мученьях какого зубовного скрежета
Распалось единство сердец?
И скорбная песня любовная где же та,
Что тот прочертила рубец?
Ответ был: «Я сильная, гордая смолоду,
И в жизни справляюсь одна.
Я пивом согреюсь, гуляя по холоду –
Твоя теплота не нужна».
Входя в эту каторгу с белыми неграми,
В покой вековой мерзлоты,
Надежду оставь – не нужна она в Нерюнгри.
Депрессия. Порно. Унты.
17.09.2023.