Угадаешь или нет –
где в шкафу живёт скелет,
где хранится твой гербарий,
а ещё инструментарий:
микроскопы и ланцеты,
где всегда на окнах лето?
Ярче всех цветы растут
в нашей школе – только тут!
Нет в горшках им тесных муки,
их растят здесь по науке.
Стены здесь – оранжерея,
хлорофитумы – спиреи,
традесканции – лианы,
на плакатах – обезьяны,
инфузории и мыши...
А под потолком, повыше –
всё учёные портреты:
Дарвин, Пирогов, Бекетов,
Павлов, Мендель, Карл Линней
строго смотрят на детей –
кто здесь будущий стобалльник,
кого дразнят здесь "ботаник"?
Так вхожу в прологе я
в тему "биология".
Что тут вспомнишь, как там было?
Улыбались мы игриво,
маленькие бестии.
Про тычинки, пестики,
чуть смущаясь, слушали.
Впитывали душами
тайное, заветное.
Детство наше светлое
шло средь одуванчиков
и жучков заманчивых,
червячков и бабочек
сказочных, загадочных...
В классе биологии
всё подверглось логике,
чудеса чудесные
влезли в книги тесные,
толстые учебники.
Мы теперь волшебники –
изымаем знания,
часто сквозь терзания,
из страниц, параграфов,
схем, рисунков, графиков.
Линии, градации
в сеть классификации
хитроумно вставлены:
жужелицы, мамонты –
каждый в своей веточке.
Мы же серой клеточкой
постигаем сложности,
каждый по возможности –
кто-то в тихой панике
от приблуд ботаники,
кто-то с наслаждением
и завидным рвением
мчится в высь научную –
тягостную, скучную
для одних и манкую
тем, кто обезьянкою
с палкой в эволюцию
устремился – плюс ему!
И пятерок кучею!
Вспоминаю случай я:
как обычно, задано
у доски рассказывать
про одно животное;
двоечница модная
по журналу вызвана –
томная, капризная,
в розовых колготочках,
в итальянских лодочках,
серьги золотистые,
локоны ветвистые.
Остальное скромное:
фартук, платье тёмное –
чёрное с коричневым.
Белоснежно вычерчен
воротник из кружева.
Красный галстук нужен был
ещё год, а там уже –
комсомолка, замужем...
Но об этом рано я.
Девушка жеманная
с губками поджатыми,
вся невиноватая
у доски застылая
стоит молчаливая
с темой, с землеройкою, –
хоть бы выжать тройку ей...
За столом учительша –
наклонилась, ищет что
в выдвинутом ящике?
Девочки и мальчики
прыскают, щекочутся.
Мирным шумом рощицы
класс переполняется.
Двоечница мается
у доски в молчании –
вся в воспоминания
погрузилась тяжкие.
(Якобы домашнее –
в голове задание).
Наконец, молчание
прервалось, и первое –
дёрганое, нервное –
слово с губок съехало:
"Землеройка – это..." "Зло," –
шепчет парта первая.
(Там подсказка верная,
там отличники сидят,
прямо в текст глаза глядят –
только шёпот улови
и за ними повтори).
Так уныло и неспешно
полился рассказ про внешность
землеройки, про повадки.
В классе шум стелился ватный:
кто шептался, кто зевал...
На столе лежал журнал
и дневник, в обоих – клетки
в ожидании отметки,
дай бог только бы не "два".
Тихо шли из уст слова
(в повторенье с первой парты)
и не шатко, и не валко...
Вдруг повисла тишина –
"Землеройка съесть слона
даже может," – с умным видом
прозвучало. Вдох и выдох
в тишине – и тут потряс
небывалый гром весь класс:
вылетел из пушки хохот!
У доски красивый робот
смотрит в класс с недоуменьем.
С опозданием прозренье
в голову пришло. И слёзы.
Слёзы с смехом на серьёзном
ещё миг назад лице –
там с учительницей все
покатились по проходам.
Долго не кончался гомон
и рыданья: "Не мо-о-гу,
я от смеха счас помру!"
Так смеются люди редко –
чтобы разом все. За это
тройку с минусом в журнале
с удовольствием ей ставит
насмеявшийся учитель:
"Землеройку не кормитете
больше на обед слонами..."
Что же дальше было с нами?..
Но про то другой рассказ.
Эпилог у нас сейчас.
Два ботана с первой парты,
не лишённые азарта,
ныне врач и агроном,
есть у них семья, свой дом.
Те, что ржали до упаду,
были жизни взрослой рады.
После школы кто куда
разбежались... Так всегда –
кто в волнах, кто над волнами.
Дарвинский закон меж нами
тоже не шутя сыграл:
кто был слаб – давно пропал.
Школьный кабинет, как прежде,
весь в цветах, его содержит
уже новый педагог.
У всего есть в жизни срок.
А красавица Лариса –
звали так её – флористом
стала, держит магазин
и, похоже, не один –
сеть цветочных магазинов.
Продаёт в горшках, корзинах
орхидеи и тюльпаны,
традесканции, лианы,
розы всех цветов, и странно:
знает каждое названье
по-латыни без подсказки.
Так же опускает глазки,
когда что-то вспоминает...
Биология, родная,
ты была суровой, книжной,
но для нас совсем не лишней...
Были слёзы, был и смех!
Годы школьные для всех –
лучшее воспоминанье.
Кем без них мы были б с вами?
20.07.23.