Не знаю, правильно ль грустить,
Коль сердце не в своих местах?
Оно стремится всех любить
Даже в помноженных верстах.
Души коснётся мотылёк
И проводить попросит в храм.
Он, как и я, здесь одинок,
Тоскует по своим домам.
Взглянув однажды на меня,
Простит Творец мою слезу?
Ведь Свет Его в себе храня,
Я знала, Что с собой несу.
Поймёт ли он мою печаль?
Я битвы не веду сей счёт,
И отправляясь снова вдаль,
Рекой, вперед что лишь течёт,
Желаю совершить добра
Во славу Света красоты.
Когда набросится орда,
Я не забуду Высоты.
Мне памятен чудесный звон
Волшебных тех колоколов,
Что пели песнь о том, что Он
От степи до лесных долов
Ступает по траве мирской,
Глядит чрез ветви всех дерев,
Завет несёт совсем простой:
«Воскреснет всякий, умерев».
Нет места здесь для мнимых «но»
И места нет возможным «бы»,
И всё же… сердцу ведь дано
Шептание ощущать судьбы.
Поймёт Он светлую печаль,
Однажды на меня взглянув?
Ведь я взбиралась на причал,
Ни разу в ней не утонув.
Простит Он мне мою слезу
Среди Творения Его?
Великий груз, что я несу
За гранью мiра – Ничего.
Несу я песнь старинных древ,
Кружась листочком на ветру:
«Воскреснет всякий, умерев» -
Услышит всякий поутру.