Голова просто разрывается. Я мечусь по пустой квартире, как бешеный тигр в клетке. Рычу и пинаю всё, что попадается на пути. Швыряю её книги, рву их. Но когда в кармане звонит телефон, я беру себя в руки и отвечаю. Услышанная новость заставляет меня опуститься на стул и притихнуть. Неужели это правда происходит со мной?
Та женщина, с которой я живу столько лет, никогда не доставлявшая мне хлопот, вдруг решила, что именно сегодня - самый подходящий для этого день! Стискиваю зубы так, что на скулах гуляют желваки.
Мы с ней никогда не обсуждали планы на будущее. Оба были заняты собой и ничего не имели против раздельного досуга. И не планировали детей. Во всяком случае, я их не планировал. Разговора об этом не заводили. Нас устраивал размеренный совместный быт. Так что заявление о её беременности было чем-то из ряда вон. Я слушал её встревоженный шёпот и пытался понять, о чём она мне толкует. Она в больнице. В какой больнице? В городской? Розовое семиэтажное здание. Да, знаю. Хорошо. Да, конечно. Я постараюсь приехать. Но почему она в больнице? Кровотечение? Угроза выкидыша?
Я понимал, что должен был что-то сказать ей, чтобы она не подумала, не поняла, что я ровным счётом ничего не испытываю. Я не знал об этом ребёнке, не хотел и не ждал его. Она снова шепчет извинения. Она хотела сделать сюрприз. Подарок на годовщину нашего знакомства. Да, говорю я ей успокаивающе, да, всё будет хорошо. Знаю, что должен сейчас произносить именно такие слова. Она ждёт их от меня. Я снова и снова заверяю, что у нас всё - будет - хорошо. Ведь она в больнице и рядом врачи. Они помогут. А я скоро приеду.
Я жму "завершить разговор" и снова ору. Вместо того, чтобы заняться поисками моей девочки, мне придется ехать в эту грёбанную больницу. Я так зол, что мне хочется придушить эту дуру сейчас же, немедленно! Представляю это в красках и немного отпускает. Её голова откинута назад. Мои пальцы смыкаются на её шее, давят и давят. Жду, когда перестанет трепыхаться и отпускаю.
Отдышавшись, снова берусь за телефон и вызываю в приложении такси. На улице всё ещё льёт. Вспоминаю, что я промок пока бегал до аптеки, куртка была нараспашку. Нахожу одну из футболок, которые носила моя девочка. Сдираю с себя мокрую и швыряю на пол. Надеваю сухую. Тяну так, чтоб ткань скользила по лицу, натягивалась, отдавая едва уловимый тонкий аромат тела моей девочки. Переодеваюсь и выхожу.
Таксист - типичный Жорик Вартанов, аксакал из саксаула. Ненавижу таких. Что им на исторической родине в этих аулах своих не сидится? Они едут и едут, портят наших женщин. Сколько же от них грязи. Тараканы. Чёрные вонючие тараканы.
Музыка ещё эта знойная на всю катушку. Подпевает - "Женщина без остатка, женщина для любви, таяла словно воск в руках моих".
И тут же чем-то возмущается. Чем ты можешь быть возмущён, убожество? По какой нелепой ошибке это называется человеком? Кто дал этой обезьяне водительские права?
"Марджанджа, Марджанджа, где же ты где? Волны ласкают усталые скалы".
Машина практически плывёт по дороге, ливнёвки не справляются с потоками воды. Тут и там автомобили стоят, не имея возможности передвигаться дальше. Мы лавируем между ними, не снижая скорости, обливая фонтанами воды. До больницы осталось совсем немного. Нужно повернуть налево на следующем перекрёстке. Светофор мигает. У меня мелькает мысль, что не успеем. Я максимально спокойно произношу:
- Эй, полегче, мы никуда не торопимся.
Но он испуганно дёргается, вздрагивая от моего голоса. Смотрит на меня глазами, полными ужаса. Огромная красно-белая фура вылетает навстречу. За рулём её сидит Алка и смеётся надо мной:
- Что? Ну что ты, маленький? Маленький мой. Маленький...
Почему-то из комнаты Даньки, дверь которой недалеко от котельной, доносится музыка, и хриплый голос вопрошает - "Марджанджа, Марджанджа, где же ты где? Только блики на воде". Мои руки на Алкиной шее, она держит воздушные шарики. Сколько их? Много, не могу сосчитать. Они лопаются с ужасным шумом и скрипом. Прямо мне в лицо летит лоскут лопнувшего красно-белого шарика и ослепляет.