В скитаньях устало
Иссохшее тело,
Душа перестала
Бояться предела
Мучительной боли
Под левой лопаткой.
В своём ореоле
Извечная хватка
Бесчинств придорожных
Змеящихся подле,
На братьев похожих.
…И Каина подлость
Улыбкой прикрыта.
Устами Иуды
Целуют открыто
Без возраста губы.
Дух плотью одетый,
Томится внутри,
Где ангелы света
И ангелы тьмы
Ведут меж собою
Извечные споры,
(Слова, как ножи).
Ни пяди без бою,
«Memento – для mori»,*
А жизнь – для вражды.
– А прочее? – То есть?
– А тело? А совесть?
– А тело истлеет...
А совесть черствеет
От сальностей жизни.
– А мудрость? А мысли
Трудов сокровенных?
– Рассеются тени
Затасканных истин,
Осыпятся листья...
– Останется остов,
Обглоданный вдосталь**.
Останется стержень.
– Он тоже подвержен?
– Он духом отмечен
Нетленным. Он вечен.
P.S.
Постскриптум. Автограф.
Затвор взвёл фотограф.
Прицел объектива. –
Рассвет. Перспектива
Кончается пиром
У стенки согласья.
Багровым пунктиром –
Смертельные масти
Для хроники дня.
Дня хроника для
Леты***.
*Здесь: « Память - для смерти» (лат.)
**Вдосталь - Без остатка, до конца, вконец (устар.)
***Лета (в греч. мифологии) — река забвения.