«Все перепуталось, и некому сказать,
Что, постепенно холодея,
Все перепуталось, и сладко повторять:
Россия, Лета, Лорелея»
Осип Мандельштам, 1917
(Экстракты)
Аннотация:
Что можно сказать нового о социализме? Казалось бы, тема исчерпана и не очень актуальна, ведь коммунизм умер, как умирало многое на высшей фазе капитализма в теории Маркса. Но нет, в постсоветской реальности покойник крепко держится за нас костлявыми руками. То тут, то там появляются голоса о мире «Полудня XXII века», как о некоем образе грядущего. Стругацкие вместо Маркса и Энгельса? А в шаге от социализма тернии новой загнивающей и умирающей «высшей» фазы всё также больно ранят народы уже независимых стран. Выходит, покойник скорее жив, чем мёртв. Значит, мы так и не разобрались в том, что с нами произошло. С вами случалось заблудиться в лесу или в незнакомом городе? Точно также заблудился и социализм. Не сам, его вели великие энтузиасты, Сусанины. О них, их ошибках, о демократии и о том, каким должен был быть верный путь социализма к жаждущим его народам поведано в этой небольшой книге от имени поколения, не достигшего цели.
"Ты должен сделать добро из зла.
Знаешь почему? Потому что его
больше не из чего сделать".
Роберт Уоррен,
«Вся королевская рать»
Часть I. Заблудившийся социализм
Популярно о главном: о том, как не нужно уничтожать “социальные зоопарки”, о свободе, реформах, эффекте бабочки и том самом социализме.
1. Введение
Здесь вы узнаете, почему так важно помнить прошлое, и выводить всякую хрень на чистую воду.
Мне, как и многим, очень нравятся научно-фантастические произведения братьев Стругацких. Их повесть «Полдень, XXII век» иногда приводят как некий весомый аргумент в пользу коммунистического будущего. Там фигурируют сплошь одни хорошие персонажи, за исключением кальмара. Начальство не «бдит и изыскивает» непрестанно, а болеет душой за дело и своих сотрудников. Учителя не спят ночами, просчитывая варианты, чтобы не навредить ученикам. Но даже очень внимательный читатель не найдёт в ней ни одной научной идеи, относящейся к организации власти и решению проблемы справедливого распределения. В социально-экономическом устройстве общества должна быть конкретная рабочая схема, которая решает эти главные задачи, независимо от того, кто пришел к власти. Точно так же, как схема работающего телевизора решает проблемы приема и преобразования электрических сигналов в звук и цветное изображение, независимо от человека, ведущего телепередачу, и температуры за окном.
Прочитав эти заметки, вы узнаете, что капитализм не может существовать без локальных социализмов, вам станет понятно, в чём были правы и в чем ошиблись Маркс с Лениным. Вы сможете осознать опасности перехода от административного социализма времён СССР к рыночной экономике, понять, почему у нас не происходит долгожданное экономическое чудо, и каким же на самом деле должен быть настоящий мир Полудня XXII века. Здесь мы разберем также условия и механизмы реализации справедливого распределения в обществе, основанном на стихии рыночных отношений, а также обсудим судьбу заблудившегося социализма. Предлагаемые ниже заметки натуралиста облачены в одежды лёгкого и непринужденного повествования. Они не содержат сложных формул и отпугивающих терминов. Все основные идеи, факты и выводы должны быть понятны человеку со средним образованием. В то же время, эти простые и самодостаточные (self contained) тексты не рекомендуются для прочтения тем, кто не в состоянии понять даже механизма работы сливного бачка.
2. Капитализм и социализмы
Прочитав это, вы узнаете, что капитализм и социализм – близнецы братья; поймёте, куда исчезла невидимая рука рынка, и обнаружите в прошлом тот взмах крыла бабочки, который вызвал массу войн, разрушил СССР и до сих пор не может успокоиться.
Капитализм состоит из множества локальных социализмов. Почему? Перефразируя приведенную выше цитату из книги Р. Уоррена, скажем так: потому что его больше не из чего сделать. Парадоксально, но это действительно так, если социализм определять, как административно-командное формирование, подобное тому, что было в СССР. Посмотрим на капитализм как бы сверху, а потом спустимся вниз, чтобы разглядеть важные детали. Вид сверху нам говорит, что капитализм состоит из фабрик, заводов, фирм и кучи мелких образований. Все они в той или иной степени конкурируют между собой. Спустившись вниз, мы обнаружим, что в каждой такой фирме или фабрике нет свободы и демократии: что начальник сказал, то и делай. Есть жесткое планирование. Прибылью распоряжается хозяин или локальное «политбюро». Работники, как правило, отчуждены от собственности на средства производства. И чем это отличается от социализма, построенного в СССР? Есть одно важное отличие: из советского социализма нельзя было уехать или сбежать; отдельные героические эпизоды только подтверждают практику.
Остановим на время наше слишком поверхностное наблюдение за современным капитализмом и вернёмся мысленно во времена Маркса. Коммунисты приписывали Марксу множество достижений в экономической науке. Мы не будем слишком детально рассматривать его экономические воззрения. Тем более что западные ученые считают его выводы недоказанными. Нам, путешественникам по времени, интересно найти тот самый взмах крыла бабочки, который вызвал потом огромные потрясения в мире.
Первая гипотеза Маркса. Чего конкретно хотели марксисты? Социализма! Что такое социализм никто не знал. Была мечта о справедливом обществе, где каждому – по труду, и нет эксплуатации. Это главное! У Маркса была замечательная идея: социализм должен появиться в результате естественного развития капитализма. Где-то на его высшей стадии должен произойти качественный скачок и возникнет общество справедливости. Это гениальная догадка. Здесь нет ошибки. Ошибка кроется совсем в другом месте.
Вторая гипотеза Маркса. Как ученые Маркс и, позже, Ленин понимали, что не доживут. «Быстро только кошки родятся». Поэтому вторая главная идея торопыжек марксизма заключается в том, чтобы подсмотреть, куда именно развивается капитализм, а затем толкать его в этом направлении искусственно. Подсмотрели: естественное укрупнение и концентрация производства значительно повышает производительность труда. Вот оно развитие, вот куда толкать нужно! Вот именно эта, вроде, безобидная гипотеза Маркса и есть тот самый взмах крыла бабочки, который прошелся ураганом войн и потрясений по XX веку, и всё никак не может успокоиться.
А что же на самом деле произошло с капитализмом? У артиллеристов есть такое понятие: гипотеза движения цели. Чаще всего предполагается, что объект (скажем, самолёт) будет продолжать двигаться в том же направлении и с той же скоростью. На малых временах подлёта к цели такое приближение хорошо работает. А на временах исторического масштаба, используя эту гипотезу, со стопроцентной гарантией мы попадём только пальцем в небо. Так и получилось у Маркса с Энгельсом. При увеличении такого параметра как концентрация производства, объем внутреннего продукта действительно сначала растёт, но затем достигает максимума, а далее начинает уменьшаться. При этом нарушается равновесие рыночных отношений (см. ниже). С дальнейшей концентрацией производства начинается монополизация экономики, которая разрушает систему. Ведь при этом выгодней производить меньше, а продавать дороже.
Роль Ленина в теории и практики марксизма. Ленин был очень наблюдательным, и в своей работе «Империализм как высшая стадия капитализма» прекрасно описал переход капитализма от стадии первоначального накопления капитала к стадии монополистического капитализма, или империализма. Его вывод: «Конкуренция превращается в монополию». Какими только эпитетами он не называл эту высшую стадию: «загнивающий, умирающий капитализм». Всё верно! Есть только одно но, ему следовало бы задуматься, а можно ли загнивающую и умирающую стадию капитализма называть той самой высшей стадией, от которой до социализма рукой подать.
Империализм, как неустойчивость капитализма. Если империализм (монополистический капитализм) не представляет собой высшую стадию капитализма, тогда что это такое? И как оно появилось? Ученые хорошо знают, что в сложных системах может возникнуть неустойчивость, когда некий параметр системы получает свободу. Удалите несколько заклёпок в нужном месте, и вот уже и Эйфелева башня падает, и ни один борец за свободу это падение остановить не сможет. Точно также и в экономике страны при появлении новых свобод, а для развития капитализма экономические свободы жизненно необходимы, могут возникнуть неустойчивости. Оказалось, что для экономики капитализма таким опасным параметром является степень концентрации производства. Его увеличение может развалить экономику, как ветер разрушает карточный домик.
Мне представляется, что это «умирание» капитализма на стадии империализма было принято за высшую фазу ещё и потому, что оно созвучно теоретическим прогнозам Маркса и Энгельса. У них на высшей стадии все умирало или отмирало: государство, конкуренция, пролетариат...
Здесь уместно немного отвлечься от грустных мыслей и привести коротенький диалог двух звездолётчиков из повести А. и Б. Стругацких «Полдень, XXII век»:
– Вы знаете, я застал ещё то время, когда в Северной Америке подвизались так называемые фирмы и монополии. И дольше всех продержалась небольшая фирма, которая сколотила себе баснословный капитал на матрасах. Она выпускала какие-то особенные шелковые матрасы – немного, но страшно дорого. Говорят, миллиардеры дрались из-за этих матрасов. На них ничего нельзя было отлежать.
– И секрет их погиб вместе с империализмом? – спросил Горбовский.
Из этого примечательного диалога можно сделать несколько важных выводов об образе будущего в мире Полудня. Во-первых, империализм (монополистический капитализм) погиб в согласии с предсказаниями марксистов. Маленькая фирма продержалась дольше всех, но и её обобществили. Следовательно, свободного предпринимательства там больше нет, если даже самая успешная фирма с баснословным капиталом отошла в мир иной. Выходит, будущее, описываемое Стругацкими, развивается в полном соответствии с учением Марксизма-Ленинизма. Ничего нового мы не обнаруживаем. Но для нас важным следствием этого диалога является то, что деньги и товарно-денежные отношения не исчезнут до начала межзвёздных перелётов, и о том коммунизме нам пока можно не беспокоиться.
О принципе соответствия. С точки зрения методологии науки, теория социализма (вторая гипотеза Маркса) явно противоречит принципу соответствия (не путать с принципом дополнительности). Суть этого принципа заключается в том, что в новой теории старая не отбрасывается (не умирает!), а становится её частным случаем, как некоторый предел. Например, старая классическая механика Ньютона получается из новой специальной теории относительности как предельный переход к скоростям, много меньшим скорости света. Можно ли этот принцип применять к общественным наукам? Почему бы и нет. Например, в теории капитализма товарно-денежные отношения феодального строя и конкуренция не отменяются. В административной зажатости заводов, фабрик и фирм можно усмотреть элементы феодальных отношений. А вот в теории социализма Маркса все главные свойства и элементы экономической теории капитализма умирают безвозвратно. Исчезает конкуренция и перестаёт работать экономический закон стоимости, умирает государство, частная собственность, пролетариат... Да что же это такое?! Чуть дальше мы обнаружим, что в новой теории социализма капитализм времён Маркса и Энгельса является лишь неким предельным случаем; кстати, в полном соответствии с первой гипотезой Маркса.
Может ли государство – единый совокупный капиталист возникнуть естественным путём, в результате развития капитализма? Обсудим кратко и этот важный вопрос. На первый взгляд, всё шло к тому. О неизбежности подобного сценария с печалью на устах говорили многие умы в Европе (призрак грозил материализоваться во всей красе). Но как эту неизбежность соотнести с неустойчивостью системы и разрушением товарно-денежных отношений? Когда капитализм развивается естественным путем, неустойчивость в экономике проявляет себя на историческом масштабе времени. Поэтому она довольно легко распознаётся, так как ведёт к упадку производства, и вовремя купируется государством посредством ущемления лишних и опасных свобод. Это и есть, в главном, так называемое государственное регулирование рынка.
Короче, государство – единый совокупный капиталист само развиться и возникнуть в рыночных отношениях не может, так как при его зарождении в естественных условиях разрушается производство.
О научной этике. В современной научной среде принято, что любая дискуссия должна вестись аргументированно, в вежливой форме, без перехода на личности; а целью научной дискуссии является установление истины. Отклонениями от этих правил чаще всего грешат творцы лжеучений. В этом смысле очень примечательна лексика Энгельса, которую он использует, критикуя Евгения Дюринга, немецкого философа, профессора механики:
"По сравнению с «идиотом» Фурье, с его даже самыми безумно-смелыми фантазиями, и «грубым, плоским, убогим» Оуэном, с его даже самыми убогими идеями, — г. Дюринг, сам еще совершенно порабощенный разделением труда, представляется пошлым и дерзким карликом."
К сожалению, этот стиль ведения дискуссий стал очень популярным среди коммунистов. А больше других в нём преуспел Владимир Ульянов. Приведенная выше цитата Энгельса мне напоминает речи Сталина и, особенно, Андрея Вышинского, одной из ключевых фигур репрессий в СССР. Поэтому, если вы где-либо встретите подобные тексты, унижающие человеческое достоинство оппонентов, знайте: перед вами творцы лжеучений, шаманы и шарлатаны от политики.
3. Социальный зоопарк и проблема выхода из него
В этом разделе мы поймём, какие беды произойдут с народом, если социализм начнёт двигаться тропою Ленина попятно во времени.
В нашем путешествии по времени мы пропустим большой исторический отрезок с революциями, войнами и прочими прелестями жизни двадцатого века. Развитой социализм (государство – единый совокупный капиталист) построен, но что-то в нём не так. Серо, скучно, и, я бы сказал, безнадёжно. Бросается в глаза отставание техники, генетика и кибернетика – «продажные девки империализма» – отстали навсегда. С другой стороны есть и плюсы, бесплатное жильё (долго ждать, но можно получить), дешевые водка и колбаса с хлебом. А если продвинулся по партийной линии, то получаешь доступ к дефициту и заморским ценностям. Но вот незадача, наши магазины не выдерживали никакого сравнения с магазинами загнивающего запада. Что не так? Потом началась перестройка, когда рубль вдруг упал, а в магазинах вообще всё пропало.
Свободою горим. Давайте рассмотрим поучительный пример из жизни братьев наших меньших. Животные довольно прилично живут на свободе, скажем в джунглях. Некоторые поедают других, но и жертва имеет возможность спастись, а род поедаемых не исчезают полностью. Мы знаем, что животные могут существовать также в искусственных сообществах типа зоопарк. Каждому зверю – отдельную клетку. За клетку выходить нельзя, зато питание по потребностям и хищники не достают. Хищники всё равно есть, и их приходится кормить, убивая других. Назовем джунгли капитализмом, а зоопарк – социализмом. Превратить джунгли в зоопарк очень просто: отловили зверей, сожгли деревья, поставили клетки. Я имею в виду наши зоопарки. Сделать из нашего зоопарка джунгли гораздо трудней. Теперь такой вопрос имеется к нашим реформаторам: что останется от зоопарка, если открыть все клетки сразу, держать периметр да еще лишить зверей социальной подкормки? Я думаю, что ответ ясен и без графиков и формул: не останется никого; ни лягушонка, ни волчонка... последними подохнут рыжие собаки. Такая вот новая книга джунглей получается.
Конечно, зверю на свободе лучше и сам в клетку никто не пойдет. Спросите не академика, не профессора, а школьника, что нужно делать, чтобы зоопарк превратить в джунгли? Школьник ответит правильно – нужно растить джунгли и выпускать зверей постепенно, не лишая подкорма тех, кто вынужден сидеть в клетках дольше других.
Скажу парадоксально: всё, что с нами случилось на финальной стадии СССР, произошло по теории Ленина, только попятно во времени. Если говорить о переходе от государственного социализма к рыночным отношениям, самым опасным для населения является абсолютная свобода. Постойте, постойте, скажите вы, капитализм не возможен без свобод. Правильно! Но вспомните то, что государственный социализм представляет собой монополию. Вся экономика монополизирована. Куда мы попадём, если всё это приватизируем и отпустим на волю? Если вы прочли внимательно первый раздел этих заметок, то должны и сами догадаться. Мы попадём в ИМПЕРИАЛИЗМ, блистательно описанный Лениным. В капитализм, загнивающий и умирающий потому, что это состояние системы соответствует экономической неустойчивости. Советской властью административными методами экономика государства монополиста была поднята над пропастью свободного рынка, соответствующей той безумной концентрации производства. Сизифов камень у вершины горы. Мы находились в особой точке, точке абсолютной неустойчивости системы относительно свобод рынка.
Почему рухнула экономика СССР? Конечно, в то время у страны советов были большие проблемы с ценой на нефть. Но не цена на нефть вызвала резкое падение экономики, а та самая неустойчивость монополистической экономики и вот почему. Коммунисты просто патологически не могли воспринимать конкуренцию. Не понимали её важной роли в стабилизации экономики. Поэтому первый же шаг Горбачёва к рынку и к частной собственности на средства производства (кооперативы) стал фатальным. Он как-бы вошел в резонанс с тем взмахом крыла бабочки Маркса и вызвал бурю. Вместо того чтобы повышать конкуренцию в экономике, генсек разрешил только те кооперативы, которые созданы при госпредприятиях (типа, сотрудничают). Это означало, что новый монополист, состоящий из госпредприятия и созданного при нём кооператива, мог реализовать свою продукцию по любой цене. Предприятие продаёт товар кооперативу по государственной цене, а тот уже, добавив к нему малюсенький штрих, продаёт всем по рыночной (точнее по заоблачной, так как конкуренции нет!) с нелегальным откатом. И демпинга не нужно! Это всё равно, что создавать похоронный кооператив при государственной больнице. Очевидно, что при этом больница начнёт ускоренными темпами производить трупы.
После этого фатального шага Горбачёва экономика начала падать «стремительным домкратом», как у Ляписа-Трубецкого (когда домкрат ломается, важно не оказаться в самом низу). Сверхзвуковое падение экономики вызвало панику в верхах и попытку коммунистов вернуть всё назад: ГКЧП, Лебединое озеро, и распад СССР – таков был эффект бабочки! Приведенный пример показывает уровень понимания экономики у высшего руководства компартии. Коммунистам нельзя было поручать реформы, но других политиков и экономистов у нас не было. Опять мы вынуждены были делать добро из зла.
5. Тот самый новый социализм
В этом разделе мы исследуем проблему справедливого распределения в условиях рыночной стихии, и удивимся...
В известном Манифесте Маркс обрушился беспощадной критикой на пять различных социализмов: три реакционных и два консервативных. Дискуссии фактически не было, была ругань в стиле Энгельса; смотри приведенный выше отрывок из «Анти-Дюринга». Видите ли, не хотят эти социалисты расставаться с товарно-денежными отношениями, и разрушать капиталистические производственные отношения.
А давайте попробуем сами дать правильное определение социализма. Ведь как вы порт свой назовёте, так к нему и приплывете. Интересно, что англоязычная версия Википедии определяет социализм иначе, чем русскоязычная. В определении англоязычной версии вообще отсутствует слово справедливость. Там сказано, что к социализму относятся социальные системы, характеризующиеся общественной собственностью на средства производства. Возможно, западные философы считают, что обобществление не может привести к справедливости. В русскоязычной формулировке на первом месте идут социальное равенство и социальная справедливость, а общественная собственность фигурирует лишь как средство достижения первого и второго. Мне видится это более правильным. Ну, с равенством всё понятно, одинаковый статус и подобное. Избираем, и бываем избранными. Очевидно, что социальную справедливость и, прежде всего, справедливость распределения, следует считать главной характеристикой социализма. Нас же интересует конечный результат, а не конкретные средства его достижения.
Кстати, если следовать сути высказываний Маркса, то социализм это – общество, в котором отсутствует эксплуатация человека человеком. Ведь именно эксплуатация пролетариата его беспокоила больше всего. Всё! Остановимся на этом определении. Из него вытекает, что социализм должен гарантировать справедливое распределение национального продукта и, прежде всего, справедливую заработную плату. Если зарплата является справедливой, то вот оно общество, где каждому – по труду. Недовольных зарплатой может быть много, но мы ведь говорим о зарплате СПРАВЕДЛИВОЙ.
Среди различных способов распределения существуют только два объективных способа: всем – поровну, и распределение, основанное на объективных экономических законах. Все остальные способы распределения субъективны. Не бывает справедливого административного распределения. Это утопия, обман. Это не возможно даже математически, если хотите. Кто будет решать, что ученому и инженеру нужно платить 105 р., рабочему 202 р., а члену политбюро 1005 р.? Чепуха все это, не может быть такого распределительного социализма. Человек всегда распределял по родству, а не по справедливости. В таком административном социализме царит та же эксплуатация работников, что и в фабриках-фирмах капитализма времён Маркса. Ну нет в этом социализма. Забудьте, выбросьте из головы. Но не саму идею!
Кстати, а кто в административном социализме назначает зарплаты? Подозреваем, министры государства монополиста. Но ведь государство находится под контролем политбюро! Выходит, это члены политбюро сами себе назначили 1005 р. в месяц. В десять раз больше, чем инженеру! А как же справедливость? Справедливости ради скажем, что 1005 р. – это ещё гуманно. Вспомним теперь, что политбюро кануло в Лету вместе с компартией. И кто теперь назначает зарплаты госчиновникам? Например, в одной постсоветской стране какой-нибудь начальник великой газовой трубы, получая огромную зарплату, может сам себе назначить премию в миллион долларов. А потом перевести её маме в США. Думаю, и другие чиновники тоже не бедствуют.
Что касается экономики будущего и стоимости труда, в повести «Полдень, XXII век» есть только одна забавная фраза Атоса-Сидорова: «Теперь я сообщу вам то, чего вы не знаете. Во-первых, Яйцо стоит девятнадцать тысяч человеко-часов квалифицированного труда». Выходит, что в мире «Полудня» вклад труда в стоимость товара определяется человеко-часами, и в этом смысле они не слишком далеко ушли от нас. Вспоминаем трудодни в советских колхозах. Человеко-часы можно использовать при планировании затрат, как некую усреднённую характеристику. Но их нельзя использовать для справедливой оценки труда конкретного человека. Как сравнить час работы Моцарта с часом работы Сальери? Простейшие оценки показывают, что 20 человеко-минут Фредди Меркьюри, безусловно, стоили гораздо дороже множества человеко-дней Владимира Винокура. А налоговые поступления группы АББА (четырёх музыкантов!) были соразмерны налоговым поступлениям автомобильного концерна Вольво.
Итак, по ошибке, слово “социализм” было приклеено к государству-капиталисту. Хорошо, пусть так, ошибочка вышла. Тогда каков настоящий социализм, венец рыночных отношений? ....
(Больше в книжке)