Жизнь у Симонова в тех книгах,
Что успел, пока жил, написать.
Ведь стихи его были на сдвигах,
Он их точно сумел показать.
А война всё переворошила,
Боль утраты и радость побед
И итогом своим предрешила
Вспоминать её множество бед.
"Жди меня" - эталоном тем стала,
Кто надеялся, верил, искал.
Даже скорбная твердь пьедестала
Не гасила надежды накал.
Уникальна его переписка,
А таких, кто писал, очень много.
И ответ его был не отписка,
А по делу, то мягко, то строго.
Переписки той целый том
Напечатан на много страниц,
Ведь страна была - общий дом,
Всем родной и со множеством лиц.
И читая, вдруг сам ощущаешь,
Что-то важное мы потеряли...
(Сам себя иногда вопрошаешь,
Почему мы чужими вдруг стали?!)
Есть период, серьёзный и важный,
По значенью совсем непростой.
Его знает, считаю, не каждый,
За ним "слякоть" была и "застой".
Это речь на октябрьском Пленуме
Сразу после прошедшего съезда.
Сталин дал там своё "реноме"
В виде, в общем, так скажем, протеста.
На двух членов Политбюро
Он обрушил ужасную критику.
Был серьёзен и очень суров,
Выражая свою аналитику.
Он напомнил, когда сам Молотов
Оставался заместо Сталина
И чего-то там делал не то,
В результате задача провалена.
Приводил для примера Ленина,
Когда в самый опасный момент
Настоял, точка зренья не сменена
И исчерпан был инцидент.
Что Ильич тогда не побоялся
Окружавших страну врагов.
Прямо всё говорил, не стеснялся
Ни партийцев, ни недругов.
"Он гремел!!" - Сталин эту фразу
Повторил даже несколько раз.
Это делалось не для показу,
В партократический целило глаз.
Всё на Молотове акцентируя,
Сталин грозно всех предупреждал,
Что нельзя прийти к цели, лавируя,
Позабыв, как народ пострадал.
Отступая и капитулируя
Во второстепенном и в мелочах,
Нельзя прямо идти, лавируя
Во всех поступках и даже речах.
Микояну досталось поменьше,
Сталин злее о нём говорил.
Может, тот оступался реже,
Но серьёзней ошибки творил.
Сталин свои обвиненья закончил,
С трибуны обратно в президиум сел.
Молотов мимо него проскочил,
Оправдаться скорее хотел.
С Микояном всерьёз убеждали,
Что капитализму они дадут бой!
Мы теперь знаем, кем они стали,
Капитализм привели за собой.
Хочется в качестве послесловия
Пример небольшой привести,
Как создавали они условия,
Чтобы страну сбить с прямого пути.
Молотов знал положенье в Германии,
Выступал за созданье двух стран.
Ну, а Сталин (в моём понимании)
По инфарктам уже "ветеран".
В Германии было в то время неладно,
Не хотели делиться они!
Да и войска содержать накладно...
Но 53-ий всё переменил.
Смерть вождя, непонятный финал,
Две враждующие группировки.
Кто какую кому "дезу гнал",
Перехватывая шифровки.
Не устраивал всех личо Беря,
Потому что его все боялись.
И сработала "бухгалтерия" -
С Маленковым "партийцы сражались".
Тот решил, выполняя план Сталина,
Поприжать партократов немного.
Но попытка его провалена
И Хрущёв пригрозил ему строго.
Партократам вернули все льготы,
Что у них Маленков отобрал.
А для Берия "много работы",
Его в Германию, там "аврал".
Но Лаврентий с ним справился быстро,
Он (как видится мне) обещал,
Что вмешательств не будет в их строй,
Тут и "заговор" их "затрещал".
Не хотел делить Сталин Германию,
У союзников был другой план -
США и, конечно же, Англию
Устроил бы полный изъян
Из Европы немецкой нации,
Это Сталину предлагали.
Но он против был этой акции.
Первоначально же предполагали
Ещё в первой своей Конституции
В роли базы саму Германию -
Там сплочённый пролетариат.
Но гипотезу эту раннюю
Не поддержал наш немецкий брат.
Революция там провалилась,
Не помог даже их профсоюз.
Но у Сталина где-то таилась
Мысль про русско-немецкий союз.
А что, сильный бы был союзник
С их техническим потенциалом.
Но навесили "русский подгузник"
И закончилось всё сериалом
Про советско-германскую дружбу
Со строительством крепкой стены.
(Кто прошёл там военную службу,
Перекосы им были видны.
Да чуть-чуть в планы не "уложились",
Сговор партийных "чинуш" помешал,
Жуков с Коневым там "отличились",
А Берия бедный уже не дышал.
Был обговорен спектакль с "задержанием",
"Допросом, судом, моментальным расстрелом".
Прошенья фальшивые, с их содержанием
Не ознакомили, только лишь с "делом",
Сына родного Лаврентия Берия.
Кстати, невинно тогда пострадавшего,
Когда закрутилась вся эта мистерия,
Родине много полезного давшего -
В войну воевал, потом делал ракеты,
Званий лишили, он вновь защитился.
Когда же нам будут давать ответы?
Я вот написал, но тотчас усомнился.
Вспомнилось детство, игра в "мушкетёров",
В сарае нашли мы портрет Джугашвили
И мы не вели, как сейчас, этих споров,
Повесив на стену, снежками "палили".
Вот вам итоги ХХ съезда!
Так на детей тогда в школе влияли
Вожатый, историк (кстати, не бездарь).
Установки такие им свыше все дали.
Уж мне-то, беднейшему школьнику класса,
Писавшему (честно!) на старых газетах.
До сих пор не забуду я стыдного часа,
Когда перед классом я рвал вот всё это -
Тетрадки, нарезанные из газет,
Сшитые толстою чёрною ниткой.
На вопрос - !Где тетрадь?", я сказал - её нет.
Протянул мне тетради учитель с улыбкой.
В школе заречной всё это было,
Учился я, кажется, там только год.
Много ребят тогда в школу ходило,
Жил и плодился народ.
Хрущёв наслаждался тогда своей властью
И думал, как кровь с себя смыть,
Следы заметал к своему участью
В расправах с народом и как всё прикрыть.
Он кровью залил всю Московскую область,
Потом в Украину сбежал.
Такая была вот Никитина власть,
Но славу другую стяжал -
Раскрыл "палача, изувера, насильника"
И ловко сумел устранить.
А уж потом поднялась та рука
Во всём Сталина обвинить.
Отвлёкся немного, простите, читатель,
Рассказ мой подходит к концу.
Симонов, славный поэт и писатель,
Но парт-власть воспевать не к лицу.
Опять написал и сомнение гложет,
Ведь он сам был чиновник большой.
Честно сказать-то, конечно, он может
Всё, что держал за душой.
Но говорить это было опасно,
Не зря стенограмму не дали.
Партийным чинам тогда было всё ясно,
Они итог, видимо, знали.
Ведь провернули, момент угадали,
Переиграли Лаврентия Берия!!
А что же они нам в итоге-то дали
Или будет такая же серия?...