Всем известно, что после того, как Адам и Ева низко пали, лишившись иллюзий по поводу любви, Господь наш царь-батюшка справедливо наложил на них епитимью и в грубой форме вытолкал их вон за пределы Рая. А вот что дальше произошло с известными грешниками, никто и знать не знает. А между тем оказались бедные и выброшенные на улицу Адам и Ева на совершенно непригодной для жизни Земле, на которой не то чтобы развлечений нет никаких, а вообще нет ничего, то есть никакой инфраструктуры – ни в баню сходить, ни футбол посмотреть по телеку, ни салонов красоты, ни ресторанов, ни магазинов, ни дорог, ни канализации – вот просто шаром покати. Как существовать в таких невыносимых условиях, непонятно.
Посмотрела Ева на то, как живут разные звери, коих на Земле после сотворения мира расплодилось пруд пруди, и выяснила, что некоторые зверушки неплохо устроились. Всякие кроты и барсуки выкопали себе норы в земле и устроили там лежбище, разные птицы свили себе гнезда на ветвях, дятел так тот вообще выдолбил дупло. Кто в пещерах поселился, кто в джунглях себе берлогу соорудил, короче, зверье после Большого взрыва как-то худо-бедно научилось налаживать свой быт, только у людей все шло наперекосяк.
Вот и говорит Ева мужу, дескать, надо бы как-то обзавестись жилплощадью, что ж, мы так и будем жить, как цыгане, под открытым небом. Возьми хоть палку какую-нибудь и вырой нору или шалаш какой-нибудь сваргань, можно даже без фундамента, но желательно с теплым полом, ты же мужик.
Обидно стало Адаму после таких слов. Взял он осиновый кол потолще да побольше и выкопал Еве такую трехкомнатную землянку со всеми удобствами, что аж ангелы с облаков чуть не сверзились наземь. Тут тебе и спальня с кроватью под папоротниковым балдахином, и кухня просторная с глиняным холодильником и видом на горы, и погреб с кладовкой, и гардеробная, и санузел раздельный – лепота. И нарекли Адам и Ева свое новое пристанище домом, и зажили они в нем припеваючи, и горя не знали. Адам каждый день ходил на работу, обрабатывая свои терние и волчцы, а Ева хозяйством занималась, поддерживала очаг да детей рожала и воспитывала. И так, в мирных трудах и заботах провели они первые семь лет и три месяца, пока не случилась с ними одна неприятность.
Как-то раз мимо их участка проползал змей, который решил поохотиться в тех краях на лягушек и ящериц. Посмотрел зловредный аспид на то, как живут в землянке Адам и Ева, и завидно ему стало, что нет у него трехкомнатной норы. «Ни фига себе диссиденты устроились после революции! – подумал змей. – Были бы у меня руки, я бы себе тоже такие хоромы забабахал. Спасибо Господу нашему царю-батюшке, что хотя бы хвост мне оставил, а то вообще непонятно, каким образом в джунглях выживать таким калекам, как я».
Погрустил-погрустил окаянный змей, глядя на то, как счастливо воркуют на кухне беззаботные люди, попивая себе кофе с бутербродами, и, улучив момент, когда Адам вышел из дома и отправился на каторгу, подполз к Еве и говорит ей: «Слушай, отличное тебе гнездышко свил муженек. Оказывается, у него руки-то не из заднего прохода растут. Ведь может, когда захочет. И с головой все в порядке. Это ж надо – трехкомнатный фешенебельный особняк додумался отгрохать. Молодец! Уважаю. Прямо как у Господа нашего царя-батюшки в Раю». «А как там, у Господа в раю-то, красиво?» – спрашивает наивная Ева. «Ой, милая моя, – отвечает змей, – в Раю у Бога такая благодать, что просто ослепнуть можно. Все сияет, блистает, лучится, люстры из хрусталя, унитазы из золота, на мраморных полах лежат ковры из шелка, в покоях стоят зеркала из серебра, мебель вся заграничная то ли из карельской березы, то ли из палисандра. Да вообще хрен его знает, из чего все это сделано, но выглядит потрясно. Отделка, как в лучших домах Лондона. Вам, конечно, такое и не снилось». Короче, сделал гаденыш свое подлое змеиное дело, заронил зерно раздора в хрупкое женское сердце и уполз восвояси.
Вечером Адам вернулся с работы уставший. Смотрит, сидит Ева одна в сторонке и печалится. Спрашивает ее Адам: «Что стряслось?» «Да ничего такого, – отвечает ему жена. - Просто тут один змей в гости заходил. Сказал, что у нас в доме так хорошо, прямо как в Раю у Господа-Бога. Тебя похвалил. Ты, говорит, такой рукастый, сам все спроектировал, сам построил. Молодчина, в общем». «Ну, а чего ты тогда нос повесила?» – недоумевает Адам. «Да я вот подумала, может, нам еще какие-нибудь улучшения в доме сделать? Ну, например, обои уже пора менять, вон все углы размахрились, линолеум надо перестелить, я через него спотыкаюсь, плитка на кухне не помешала бы, да и сантехнику тоже неплохо было бы починить…» «Это какой еще змей к тебе в гости повадился ходить? – набычился Адам. – Что еще за ходок?» – «Ой, ты не подумай, – испугалась Ева, – никакой он не ходок… Да и вообще, честно говоря, у этого инвалида и ног-но нет, потому как он гад ползучий, змеюка подколодная, ну, то есть пресмыкающееся из отряда земноводных. Он тебе не конкурент». «И давно ты с ним шашни водишь?» – завелся Адам не на шутку. «Да какие шашни, дорогой? О чем ты? – заволновалась женщина. – Я только тебя одного люблю, и на других мужиков даже не смотрю, тем более, что тут и мужиков-то в округе нет никаких, кроме тебя одного, родной мой. А со змеем мы давно знакомы, еще с райских времен. Обходительный такой… Перед тем, как нас оттуда выперли, он меня еще яблочком угостил». «Что?! – оторопел Адам. – Что ты сказала?!»
Тут до горемычного отца семейства наконец-то дошло, кому он обязан своими нескончаемыми житейскими неурядицами и ссылкой, в которую его бессрочно отправил Господь Бог. «Так вот по чьей вине мы тут с тобой торчим. Стало быть, это та самая гнида, которая тебя подговорила слямзить яблоко из райских кущ? Ой, я дурак!.. Ведь хотел же частокол с колючей проволокой под напряжением вокруг нашего дома возвести! Так, знаешь, что, Евушка моя дорогая, – засверкал гневными очами Адам, – если еще раз эта подлая тварь сюда приползет…» «Все, все, все, – затараторила Ева, – я эту скотину к себе на пушечный выстрел больше не подпущу, но только ты, Адамушка, не откажи мне, пожалуйста, в небольшой любезности, сделай все-таки кое-какие улучшения в нашем милом домике, ну, хотя бы косметические. Список я уже подготовила. Там ничего особенного, тут подмазать, там подвинтить. Ты ж у меня мастер на все руки. Сделаешь, мой любимый?» «Ладно, – слегка оттаял Адам после ласковых манипуляций своей супруги, – сделаю».
И сделал Адам, как и обещал, через месяц некоторые улучшения в доме: стены в спальне расписал гладиолусами, обои в прихожей переклеил, двери поменял, полы ковролином застелил, сантехнику починил. И нарек он эти свои улучшения ремонтом. И на сороковой день показал Еве переделанный дом, и возрадовалась Ева пуще прежнего. И снова зажили они дружно и счастливо вместе со своими детьми, и горя не знали целых семь лет. А по прошествии семи лет выцвели гладиолусы, и обои опять стали отваливаться, и полы задираться, и кран на кухне опять стал протекать.
Попросила Ева Адама по второму разу сделать ей ремонт… Дескать, сколько можно смотреть на эти засаленные обои? Что, нельзя венецианскую штукатурку, что ль, залудить? Или мозгов не хватает натянуть в гостиной потолки? Или тяжело крыльцо подправить? Вон во дворе кусок пеноблока валяется, возьми да и закрепи. Или ты не мужик? Мне тебя учить, как раствор месить? Да и, честно говоря, детскую не мешало бы расширить, пацаны своим баскетболом всю прихожую нафиг разнесли, а девочкам отдельная комната нужна, они мальчишек стесняются. Если ты ничего не соображаешь, то меня послушай и о семье подумай, дети-то растут, еловая башка!
И снова Адам занялся ремонтом, только уже в этот раз времени и сил на благое дело ушло втрое больше, потому что технологии-то не стоят на месте, все прогрессирует и развивается, и масштаб бедствия растет. Целых три месяца трудился бедный Адам на жилищно-коммунальном поприще, благоустраивая свою лачугу, сделал все, что заказала ему Ева по списку – к детской комнате пристроил спортивный зал с трибуной, натянул потолок в гостиной, отштукатурил в спальне стены под шелк, крыльцо обложил кирпичом, заодно и крышу перекрыл, и мебель обтянул крокодильей кожей. И по прошествии трех месяцев Адам и Ева снова стали счастливо жить-поживать да добра наживать, покуда не прошло еще семь лет, за которые их жилище окончательно пришло в полную негодность. Тут уж Ева не выдержала и закатила Адаму такой скандал. Ты, говорит, совсем, что ль, из ума выжил, старый пень? Глаза разуй, дети-то уже выросли, старшие вон с ангелочками по углам жмутся, ночами пропадают неизвестно где, того и гляди, скоро потомство тебе в подоле принесут. Хорошо бы им пентхаус запузырить где-нибудь подальше, возле речки, ну, или дачу какую-нибудь с гаражом. Я уж про себя молчу. Не хочешь мне балкон благоустраивать, ну и ладно, фиг с ним, переживу. И без микроволновки можно прожить, и без книжных полок, но на окна-то хотя бы москитную сетку можно поставить, лентяй ты эдакий? Или у тебя руки отсохли? Три года тебя об этом прошу.
Короче, на третий раз Адама переклинило основательно, выпалил он своей благоверной супруге все, что накипело за долгие годы их совместного житья-бытья, и ни в чем не стал себе отказывать. «Я тут, как папа Карло, вкалываю по три смены, света белого не вижу, спину не разгибаю на плантациях, пенсионный возраст приближается, а впереди никаких перспектив, и тут еще баба-дура в жёны досталась, с пол-оборота заводится, истерит на пустом месте, понимаешь ли. Короче, иди ты к лешему со своим змеем, с уродом безногим, недоделанным, живи с ним как хочешь, а ко мне не приставай с этим долбаным ремонтом, чтоб тут все развалилось к едрене фене!»
Высказал все, что наболело, и развелся. Уехал он от Евы на другой конец Земли, построил себе там скромную холостяцкую хибару, ну, такой небольшой бунгало возле океана с причалом для катера и больше про Еву и слышать не хотел. Так и прожил он свой век бобыль бобылем, всеми забытый и заброшенный, и умер в одиночестве, проклиная недобрым словом поганого змея, из-за которого вся его никудышная жизнь пошла под откос. Вот такая грустная апокрифическая история, глупым людям – на смех, добрым молодцам – хороший урок. Аминь.