Страна водяных
А. Л.
Когда-то в детстве златоглавом,
Когда все в мире невесомо,
Обменян был Акутагава…
Ну, в общем, музыка на слово.
Я отдала свою пластинку
(Такой попсы теперь не сыщешь)
За книгу с голой Паутинкой,
Одну из всей на выбор тыщи.
И ничего не предвещало,
Но что-то было в ней такое,
Что обрывалось, не спасало,
Но утопило за собою.
С тех пор безмолвен край подводный,
А водяные персонажи
Играют в них кого угодно,
Пытаясь заменить пропажу,
Поймать надеясь легкость эту
С сиюминутностью попсовой…
Ну да, промокла сигарета.
А в прочем ничего такого.
Первые
А. Д.
Сегодня первые сверчки,
Такая мелочь во вселенной,
Ее вместилище тоски,
Ее ничейность откровенно.
И ничего не задержать,
Не изменить, не прикоснуться.
Всего лишь дымом подышать
И, затянувшись, не проснуться.
Пустует нотная тетрадь,
Ни слова, ни волшебной ноты…
Кого-то хочется позвать
И не зовется отчего-то.
Слово
Коле Подрезову
Мир переваривал меня
Не на белки и углеводы,
На то, что требует огня
Нечеловеческой природы.
Я не сказала слово «да»,
Я даже руки не согрела.
Висела за окном звезда,
Лучафэрул, такое дело.
Кто молдаванин, тот поймет.
Кто русский – без-условно знает,
Какая сила в оборот
Берет и в бездну окунает.
Где перед самым вечным «быть»
Сгорает слово «невозможно».
Где нужно бездну переплыть,
И только Бог тебе поможет.
Не Фавор
Т. В-кой
Не Фавор, но сложились однажды втроем,
За столом, в перелеске – неважно.
Каждый Петр сказал: «Так за что же мы пьем?»
Каждый Яков ответил: «За жажду.
За свободу от рабства. За то, что исход
Безысходно взойдет отовсюду.
Моисей рассечется на три и придет».
И спросил Иоанн: «За Иуду?»
Беловежские кущи, разлившийся свет,
В рабстве Божьем князья негодуют.
Аллилуйю, Илья! Ты допьешь или нет?
И пророк ставит чашу пустую.
Блажен, кто посетил…
золотое время мира
еще можно срывать лучшие плоды цивилизации
и запасать на зиму
Цепная реакция
цивилизация рождает варваров
варвары плюют ей в лицо
ну че Рим гостей ждешь?
поговорим о воспламенении атмосферы
Проценты
индульгенция
стихи
расплата
отложенная во времени
ну здравствуй утро завтрашнего дня
когда кончатся все монетки
Разоблачение
нитки которые держат…
в проекции это звезды
Сусеки
Есть к Богу долгий разговор
Длиною в жизнь мою
Где он не ввязывался в спор
Я тоже не люблю
Бросать горячие слова
Но как-то так срослось
Что слово мертвого едва
Теплей не подошло
Он не услышал ничего
Все это ни о чем
Но ты летел на взгляд его
И был его огнем
На весу
Вот рука. Приподнимает и трясет.
Этот звенит колокольчиком, грохочет камнями тот.
Кто-то сказал, что вышел, повесил пустое пальто.
Я, как обычно, ни это ни то.
Трясусь на ветру такая вся.
Листики осыпаются.
Мост
Коле Подрезову
Опускается небо, и клювом стучит
Черной цапли в груди метроном:
«Ты себя потеряешь в безлунной ночи.
Но потом. Но потом. Но потом…»
…Ты увидишь все солнца распахнутых глаз,
Обольешься огнем и тоской.
Тишина – это звезды, предавшие нас.
Вот она и пришла за тобой.
Это морок, дыхание будущих роз,
Распустившихся в поле ночном.
Бесконечность прогулки над старым мостом,
Где слетает весь мир под откос.
В белом венчике звезд я узнаю твою,
Или прежде свою – все равно,
Я, как ты, над обрывом и бездной стою,
Та же птица стучится в окно,
Тот же клюв отрывает от плоти куски –
Или дальше уже от души?
Ей плевать, ей тонуть в океане тоски.
Нарисуй ей звезду, надыши.