Была действительность разрушена,
и время встало на паузу,
когда стрелял содомит в Пушкина,
когда сатана выводил кляузы.
Когда февральское небо Питера
укрылось могучими снеготучами,
немногие знали, не все видели
упавшее дерево могучее.
Кот ученый забыл про песенки,
русалке вой сирены слышался.
Лишь белый снег, подобно плесени,
проникал в сердца застывшие.
Жизнь протекла между дуэлями,
между балами и ссылками,
между исписанными страницами белыми –
яркая! пылкая!
Что суждено – давно отмечено,
но есть какая-то отдушина:
нельзя убить бессмертное, вечное,
каким-то содомитам с «пушками»!